Обида на дочь оказалась такой острой, что все события, связанные с ней, намертво впечатались в память, Александра помнила каждое слово, сказанное тогда, и чувство горького разочарования в дочери, и неловкость перед гостями. «Тебе плевать на мать!», «ты эгоистка и предательница!», «ты специально ничего не сделала, чтобы меня опозорить!» – вспоминая теперь, какими обвинениями бросалась, Александра ежилась от стыда.
Скандал тлел несколько дней. Катя плакала, просила прощения, а Александра холодно говорила: «Ты сделала то, что невозможно исправить!» – и отворачивалась. Обида бурлила, выплескивалась через край, и в общем Александра злилась не на дочь, а на себя – зачем не может больше видеть в Кате самую лучшую, самую добрую и самую хорошую девочку, как было до сих пор. Казалось, дочь должна что-то сделать, как-то искупить свой чудовищный проступок, чтобы Александра смогла думать о ней по-прежнему хорошо, и рыданий и просьб о прощении тут будет мало. Но понять, какой именно подвиг должна совершить Катя, Александра не могла. Ситуация казалась необратимой.
Сколько слез было пролито тогда, а теперь оказалось, что «просто забыть» очень даже можно. И земля не расколется, если ты в чем-то отступишь от идеала. Нормальные люди отнесутся с пониманием, и, наверное, тогда Витин коллега с женой даже не заметили некоторой нестерильности в квартире хотя бы потому, что не имели при себе микроскопа, а она столько времени выносила дочери мозг и потом страшно тяготилась общением с этими милыми людьми. О, по законам кармы Мешков должен был устроить ей страшный нагоняй за отсутствие еды! В лучшем случае три дня талдычить о том, что она его совсем не любит и предала, раз ничего не приготовила, а по справедливости так и вовсе ее бросить. Мол, не могу жить с женщиной, которой на меня плевать!
Александра достала телефон, чтобы позвонить дочери и попросить прощения, но вспомнила о разнице во времени. Там, где живет Катя, глубокая ночь, не самая подходящая пора для покаянных излияний.
Вдруг вспомнилось, что помирил их тогда Виктор. Обнял обеих, сказал «вы мои хорошие, вы мои родные!», объяснил, что Катя, конечно, не права, но это просто ошибка, а не злостная диверсия, и Александра вправе сердиться, но все же не стоит бросаться такими ужасными обвинениями, но и Катя должна понять, что маме больно, а когда человеку больно, он не может себя контролировать. В общем, все немного погорячились, раздули из мухи слона, и надо срочно это прекращать. Муху прихлопнули и обо всем забыли.
Была у них дружная, любящая семья! Александра невольно улыбнулась, вспомнив, как они сидели на диване втроем, Виктор посередине, она – уткнувшись носом ему в правый бок, а Катя – в левый, обе рыдали, орошая слезами мужа и отца, а он крепко прижимал их к себе и попеременно целовал в макушки.
Это было, но уже никогда не вернется! Объятия разомкнулись, и каждый пошел своей дорогой.
Александра захотела погрустить, но тут позвонила Альбина Ростиславовна.
– Ты в своем уме? – напористо начала свекровь вместо приветствия. – Что ты себе позволяешь вообще? Как ты могла оставить детей одних?
– У меня была важная встреча, – привычно принялась оправдываться Александра, – а Виктор не пришел домой вовремя.
– Твой муж, моя дорогая, хирург! Специалист мирового класса!
– Бывший муж.
– Неважно! Ты должна понимать, что он врач, каких поискать, и спасение человеческой жизни для него высшая ценность!
– Я понимаю, но у меня тоже есть человеческая жизнь, которую спасать пока не надо, но уважать можно бы.
– Ты знаешь что? Давай не шути такими вещами! А то оглянуться не успеешь…
– Ладно, ладно. – Александра плюнула через левое плечо.
– Наверное, операция, на которой он задержался, была уж поважнее твоих свиданий! Ну а куда еще ты могла помчаться, задрав хвост?
Что ж, парировать было нечем. Александра вздохнула.
– Ты не имела никакого права оставлять детей одних в доме! Это вопиющая безответственность, которой от тебя я никак не ждала! – надрывалась свекровь.
– Альбина Ростиславовна, а помните, когда мы с Гришей взяли Тузика, вы сказали, что мальчик уже большой и должен ухаживать за братом? Ну вот я его и привлекла.
– Не передергивай!
Александра вдруг увидела себя со стороны: немолодая женщина стоит посреди осеннего парка. Вокруг такая красота, что дух захватывает, а она слушает всякую ересь и ищет оправдания, как школьница.
– Альбина Ростиславовна, если вас не устраивает, как я сижу с вашими внуками, только скажите. – Она вложила в слова столько любезности, сколько могла. – Я не обижусь, просто немедленно освобожу вакансию для более компетентной и ответственной няньки.
– Сашенька, ну что ты такое говоришь. – Голос свекрови мгновенно потеплел. – Ты великолепно справляешься, давай не будем ссориться из-за одного досадного недоразумения. Но ты должна понять, почему я так разволновалась. Мы сейчас все в одной лодке, все болеем за одно – чтобы детки росли в безопасности. Ты уж прости, но для меня самое важное – их интересы, Сашенька, да что я тебе объясняю. Ты сама мать и должна понимать меня без слов. А представь, они бы спалили дом? Или какие-нибудь соседи настучали в социальную службу, что мы бросили детей одних? Сейчас ведь всем позволено совать нос в чужую семью.
– Хорошо, – перебила Александра. – Только скажите вашему сыну, пусть, когда в следующий раз намылится спасать мир, сообщит мне, что задерживается. Чтобы в дальнейшем у нас без досадных недоразумений обходилось.
Как только она закончила разговор, сразу стало стыдно за свой тон. Какая-то она стала резкая и заносчивая в последнее время: сейчас вот свекрови нахамила, а до этого выставила из дому ни в чем не повинную Маргариту… Что-то с ней не так.
Александра очень любила подругу Лиду и доверяла ей, но почему-то стеснялась посвящать ее в свои новые жизненные обстоятельства, боялась, что та станет над ней смеяться. Только на спортивную секцию Гришу возила не кто иная, как Лидина тетка, а сама Лида близко общалась с редактором Александры, и то, что она все узнает и примчится вправлять мозги заблудшей подруге, был вопрос времени, причем ближайшего.
Так что Александра не удивилась, когда, возвращаясь из магазина, увидела припаркованную возле забора нарядную красную машину, сияющую, как пасхальное яичко, и улыбнулась. Дома у Лиды вечно царит жуткий беспорядок, а автомобильчик всегда будто только из салона.
– Ну, привет, – сказала Лида сурово. – С тобой, Сандра, как с ребенком – если затихарился, надо срочно бежать смотреть, не натворил ли чего.
– Тетка сдала?
– Естественно!
Лида посмотрела на Витю в коляске, немного посюсюкала с ним, но на ручки брать не стала, а, пройдя в дом, сразу села на диванчик и стала наблюдать, как мечется подруга, переодевает ребенка, устраивает в манежике, а потом кидается разбирать продукты.
– Шок вообще, – протянула Лида. – Докатилась…
