— Именно поэтому, — начала Молеправительница, растягивая каждое слово, как жвачку, — мы пригласили сюда опытных военных! — И она, вытянув руку, указала на Адмирала, который четко отдал честь, и Стреллу — она помахала собравшимся свернутыми планами и картами. — А теперь я снова прошу тишины. Тальпа хочет сделать важное объявление.
Тальпа встал, щелкнул пальцами, и тут же все затихли.
— Уже довольно поздно, и я предлагаю начать собственно заседание совета завтра, — заявил он. — Но вашим предложениям и вопросам мы будем рады уже сейчас. Мы, здесь, на сцене, еще не ужинали, и, насколько я вижу, некоторые из вас тоже. — Он широко улыбнулся и указал на большой костер, горевший перед самым пнем. — Я тут организовал нам мертвую мышь, ребята ее зажарили. Всех желающих разделить с нами трапезу приглашаю присоединиться.
Стрелла нагнулась к Фридриху.
— Это, конечно, только символический жест, — объяснила она. — Потому что если бы каждый из присутствующих захотел кусочек, боже мой, не наелся бы, конечно, никто.
Фридрих на это ответил, что у него в животе уже несколько часов урчит и он бы с удовольствием сейчас чего-нибудь перекусил, даже и чисто символически.
Старушка с лампами со своей стороны выразила сомнение, что эти люди вообще знают, как правильно жарить мышь; но, конечно же, она имела виды на кусочек мясца, потому что за весь день ничего, кроме хлебной корки, не ела.
Тем временем соглядатаи начали забрасывать Тальпу вопросами.
— Почему нам не выступить сейчас же в поход и не разобраться с Клупеусом?
— Точно! Тогда он не сможет давать указания муравьям!
— Потому что, — отвечал Тальпа, — наверняка он не единственный обладатель мастер-раствора, он точно есть у некоторых его людей. И они могут занять его место.
— Что же тогда делать? Мы погибли! Погибли!
— Вот было бы у нас нормальное правительство, тогда Офрис бы поостереглась нападать на нашу страну!
— Просто нельзя было допускать такое! Надо было уже давно нападать самим! Как однажды сказала Грюндхильда Великая: «Нападение — лучшая защита!»
— А почему никто не следил, к чему идет дело?
— Чего мы вообще ждем? Нужно срочно действовать! Чего сидеть да разговоры разговаривать?!
Упреки и советы посыпались на Тальпу и Молеправительницу со всех сторон. Как по команде, соглядатаи отбросили всяческую дисциплину. Молеправительница попыталась несколько успокоить присутствующих, чтобы можно было хотя бы расслышать, на какой вопрос отвечает Тальпа, но на этот раз толпу одним движением руки было не утихомирить. Даже звук сигнального свистка потонул в общем гомоне. Наконец Молеправительнице это надоело, она просто села на скамью и стала ждать, когда людям на лугу самим наскучит кричать.
Фридрих наклонился к ней и спросил:
— Соглядатаи всегда так веселятся, когда наступают тяжелые времена?
— Пф-ф, не знаю. Это самая масштабная встреча соглядатаев в истории, — ответила Молеправительница, пожимая плечами. — Или, по крайней мере, на моей памяти. Да и положение наше еще никогда не было таким отчаянным. И именно в такой момент они ведут себя как дети…
— Ну, наверное, они скоро успокоятся, — пробормотал Фридрих.
Но этого не произошло. Одни хотели сейчас же бежать ловить Клупеуса, другие предлагали выступить походом на Юг и захватить Белоскалье; многие с удовольствием послушали бы дискуссию и задали бы вопросы, но из-за гвалта это было невозможно.
— Как думаешь, имеет смысл продолжать сегодня? — тихо спросил Фридрих.
— Сейчас заканчивать нельзя, — ответила Молеправительница. — Нужно закончить заседание так, чтобы бразды правления остались у нас в руках. Иначе может сколотиться компашка, которая отправится по Клупеусову душу — живет он всего в паре дней пути отсюда, и, если он от них узнает, откуда они взялись, тогда все, туши свет. Холодный Ручей станет первой целью для нападения.
— Это бы очень его обрадовало, — присовокупил Тальпа, стоявший за Молеправительницей. — Он смог бы покончить со всеми соглядатаями одним махом!
Между тем в небе показалась тень, и прямо перед Ангостурой, которая за весь вечер не сказала ни слова, приземлился филин. Он строго оглядел толпу, и его эффектное появление снова привлекло всеобщее внимание к сцене. Соглядатаи наконец перестали гомонить. Только старушка с лампами продолжала громко квакать о том, что ей хочется наконец получить кусочек мыши.
— Да, скрывать тут нечего, — начал филин учительским тоном, — положение наше опасно. Мы безнадежно уступаем армии Южной Стороны. Но мы могли бы — замечу, если действовать быстро! — предпринять кое-что против муравьев, прежде чем они на нас нападут. Многие из нас, соглядатаев, птицы, насекомоядные птицы. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Вы предлагаете нам их есть? — с отвращением спросила Ангостура.
— Несколько миллионов за несколько дней? — ужаснулась какая-то галка.
Молеправительнице совсем не понравилось, что по сцене расхаживает незнакомец. Поэтому она вскочила с места и энергично запротестовала:
— Ни в коем случае! И речи быть не может! Эти муравьи — такие же жертвы интриг Клупеуса, как и мы. Убивать их было бы излишней жестокостью! Это возможно только при самообороне!
— Я полагаю, можно долго спорить о том, самооборона это или нет, — проговорил филин и строго поглядел на Молеправительницу. Какая-то розовая улитка в первом ряду не выдержала и разрыдалась.
Но по крайней мере толпа снова слушала говорящих со сцены. Молеправительница воспользовалась возможностью и продолжила объяснять:
— Как правильно сказал этот господин, победить в открытой борьбе у нас нет никаких шансов. Но на нашей стороне эффект неожиданности и множество умных голов среди соглядатаев. Если мы сделаем ставку на смекалку и будем действовать по единому плану, победа будет за нами!
Эти слова звучали действительно убедительно. Голос разносился по всей поляне, и все соглядатаи, будто завороженные, внимательно слушали.
— Мы будем придерживаться трех стратегий, которые позволят нам всех противников обезвредить одновременно. Эти три стратегии мы представим вам завтра!
— Почему только завтра? И к чему три стратегии? — послышалось из толпы. — Грюндхильде Великой три стратегии были ни к чему!
Тут терпение Молеправительницы лопнуло.
— Но Грюндхильды Великой здесь нет! — закричала она. — А это наша проблема, которую нужно решить — всем вместе, иначе нам крышка!
— Жаркое скоро будет готово? — проквакала старушка с лампами.
Фридрих встал. Ему вдруг пришла в голову отчаянная и безумная мысль. Никто ведь не говорил, что Грюндхильда умерла, так? А если она не умирала, то она должна где-то быть. А если она где-то есть, то ее можно найти.
— А нельзя ли, — предложил он, — нельзя ли просто найти Грюндхильду и спросить у нее, что она сделала бы в такой ситуации?
