Во Фридрихе зрела решимость. Он осторожно спросил:
— А у вас нет мыслей, как можно предотвратить войну, которую задумала Офрис?
— Нет, пока нет, — ответила Молеправительница. — Но за неделю я могу созвать пару сотен светлых голов со всей страны, и мы вместе обдумаем, что можно предпринять. А в течение двух недель я могу мобилизовать всех тайных соглядатаев, — с усмешкой она снова откинулась на спинку стула и отпила глоток из чашки. — Колдовать я не умею, но чудеса иногда творю!
— Тогда я буду помогать вам, — объявил Фридрих. — И если мне придется стать соглядатаем, чтобы насолить Офрис, я готов!
Молеправительница засмеялась:
— Отлично! Ты принят. А что насчет тебя, толстяк?
— Ну, так как я сейчас совершенно бесполезен, — начал Брумзель, поворачиваясь к собеседникам своей простреленной стороной, — могу сказать только, что буду помогать тайным соглядатаям всеми силами, как только они у меня появятся. Кстати, кленовый сироп мог бы значительно ускорить процесс восстановления.
После безнадежности последних недель Фридрих не сразу позволил себе обрадоваться свету в конце тоннеля. Что могла предпринять Молеправительница против военной машины Офрис? Но все же внутренний голос нашептывал ему, что теперь все пойдет лучше. И первые признаки этого появились в тот же вечер.
Солнце село, и среди звезд сверкающим серпом повис месяц. Небо еще не совсем почернело, а приобрело темно-синий, но яркий оттенок — такой ни за что на палитре не смешаешь, сколько ни пытайся.
Фридрих сидел на краю деревянной площадки и болтал ногами. Молеправительницы дома не было: она сразу принялась оповещать своих людей. Брумзель теперь лежал в стенной нише, где чувствовал себя гораздо уютнее, чем на столе. Звуков он не издавал — вероятно, отдыхал.
Вдруг Фридрих увидел на фоне синего неба три черных силуэта. Было ясно, что это хищные птицы, и то, как мягко и бесшумно они летели, выдавало в них сов. Но Фридрих смотрел на них, не подозревая, кто бы это мог быть, пока они не повернули к дереву Молеправительницы.
Неужели сестры Совини? Нет, это совершенно невозможно. Ангостура никогда бы не позволила им в такое позднее время носиться в холодном воздухе! Фридрих поднялся и стал вглядываться в небо, не веря своим глазам. Птичьи фигуры всё приближались, бесшумно и элегантно, и наконец опустились прямо перед домиком Молеправительницы на три толстые ветки. Тут все сомнения Фридриха рассеялись: это действительно оказались сестры Совини.
На них были темно-синие накидки цвета ночного неба, их бело-золотистые головы покрыты капюшонами. Совы долго смотрели на Фридриха черными глазами, пока он не решился вежливо поздороваться.
— Добрый вечер, — хрипло сказал он.
— Добрый вечер, господин Львиный Зев, — нежным голосом ответила Йоланда. — Вот мы и снова встретились. Смею вас уверить, что при прошлой встрече мы вовсе не намеревались обманывать вас.
— А разве вы обманывали? — удивился Фридрих. У него было такое чувство, будто он заснул и ему снится сон.
— Кто там снаружи? — послышался слабый голос Брумзеля. — Пусть входит и развлекает меня!
— М-м, не получится, — тут же крикнул Фридрих в ответ, потому что каждая сова размером была больше всего дома. Так что он отдернул засаленную занавесь с дверного проема, чтобы Брумзель мог видеть, что происходит снаружи. Открывшаяся картина его очень озадачила:
— Эй, это что, обезболивающий отвар, которым меня Молеправительница напоила, так действует? Или у нас действительно Совини перед дверью?
Йоланда откинула капюшон, сестры последовали ее примеру.
— Зрение вас не обманывает, — сказала она высоким голосом. — Мы позволили себе с вами некоторое притворство, чтобы выяснить, на чьей вы стороне.
— Почему вы здесь? — спросил Фридрих, совершенно сбитый с толку. — Как вы узнали, где мы находимся? И о чем вообще речь?
Теперь заговорила Йоринда:
— Вы наверняка знаете, что мы за четыре недели до ярмарки в Ласточкиной Горке как раз побывали в Белоскалье и что королева Офрис заказала нам концерт.
— И не просто концерт, — продолжала Йоланда, — а исполнение героического эпоса, который должен стать кульминацией придворных торжеств по случаю официального начала войны.
— За четыре недели до ярмарки… — прикинул Фридрих. — Это еще до того, как мы вообще узнали про войну: мы тогда еще только были на разведке в Северной Стороне!
— Вскоре до нас дошли слухи, что вам пришлось бежать от Офрис, потому что вы впали в немилость. Позже мы заметили, что вы оказались на ярмарке в Ласточкиной Горке. Поэтому мы послали к вам Ангостуру, чтобы она расспросила вас и привела к нам… — Йоринда сделала театральную паузу. — Ангостура попросила вас посодействовать нам с концертом в Белоскалье, но это был, конечно, лишь предлог пообщаться с вами, потому что концерт нам уже был заказан! Но вы о концерте по случаю начала войны ничего не знали, потому что не были приглашены.
— А следовательно, Офрис не посвятила вас в свои военные планы, — пискнула Йозефа, резюмируя сказанное сестрами. — Значит, слухи о том, что вы не согласны с ее политикой и вам пришлось бежать, правдивы.
— Я глубоко впечатлен, — сказал Брумзель, отчаянно пытаясь выглянуть из-за собственного волосатого пуза. — Просто не верится, насколько изящно вы действовали, дамы!
— Бедняжка Ангостура, — сказала Йозефа с неподдельным сочувствием. — Мы попросили ее сделать это для нас, и это поручение совершенно сбило ее с толку. Но она все равно его выполнила, верная наша помощница!
— Она же не знала, что мы соглядатаи, — добавила Йоланда. — Но теперь придется открыться, и это ее страшно взволнует!
Несколько секунд все молчали. Где-то вскрикнула неясыть.
Наконец Фридрих набрал побольше воздуха в легкие и сказал наобум:
— В последнее время мы находим союзников в самых невероятных местах.
— Уверяем вас, что Белая Фея может и дальше рассчитывать на нас, — отозвалась Йоланда. — Мы постараемся, будучи во дворце, сделать все возможное, чтобы поддержать планы соглядатаев.
— Она будет очень рада слышать это! — заверил Фридрих и, не стесняясь, присовокупил: — Мы тоже безумно этому рады!
Три совы поклонились и снова накинули на головы капюшоны. Потом они бесшумно поднялись в воздух и плавно стали набирать высоту. Фридрих молча смотрел им вслед.
— Какие… достойные дамы, — задумчиво произнес Брумзель.
— Правда? — Фридрих обернулся к нему. — По-моему, они потрясающие!
Брумзель улыбнулся, кутаясь в шерстяное одеяло.
— Иметь трех союзников прямо во дворце — бесценное преимущество. Им обязательно нужно воспользоваться.
— Конечно, — сказал Фридрих, забираясь в гамак и тоже заворачиваясь в одеяло. — Но для начала тебе надо снова встать на ноги, а потом уж думать об этом!
