– Миледи! Его величество негодует: принц сбежал, и никто не знает, куда он делся. Мы должны принять меры!
– Меры? – задумчиво переспросила Вита. Ну вот не поворачивается у меня язык ее Бабой-ягой звать! – Мы их примем.
Следующая сцена была полностью посвящена маханию волшебной палочкой «Мade in China», которую мы сменяли на десять золотых монет (жадные пошли иномирцы!), вокруг Жабки. Та цвела и пахла, наслаждаясь столь щепетильным вниманием к своей особе. И даже слова актеров ее не задевали. Лишь бы продолжали таким приятным тоном пришептывать, а любимая хозяйка – почесывать брюшко.
То, что любимой хозяйке было неудобно, тварюшку не занимало, как, впрочем, и болотников, нашедших способ заставить земноводное сидеть на месте и внимать.
– Ты знаешь, это не простая Жаба, – внезапно для зрителей, но как бальзам на душу мне, сказала Вита.
– А какая?
– Это Жабкус Пустулис, – выдала внезапно кикимора, хотя должна была говорить иное. – Это же большая редкость!
– Редкость? – недоверчиво переспросил Трейс и пожал плечами. – По мне – обычная ездовая жаба.
– Обычная, да непростая, – снисходительно усмехнулась болотница. – Сходи в библиотеку и просветись. Стыдно не знать про Пустулис!
Трейсу стыдно не было – это я даже через иллюзорный барьер видела. А вот Альтар прищурился и на меня посмотрел. Я, не мудрствуя лукаво, показала ему кулак. Ну а что? Нечего насмехаться над маленькими! Мне и так нелегко здесь сидеть! Попа затекла, рука устала брюшко всяким зеленым чесать, и вообще тортик хочу! С шоколадом.
Наш «принц» усмехнулся, и… Мерзавец, как можно есть тортик за кулисами, когда его (тортик, в смысле) хочу я, но доползти не могу! Все, развод! Не будет у нас хеппи-энда. Как превратится Жабка в меня, так и сживет со свету принца. Заберем его лося (в хозяйстве пригодится) и уедем жить на болота!
Альтар прищурился и, вместо того чтобы покаяться и переместить тортик мне, вовсе его убрал. А запах! Запах-то остался! Негодяй! И я бы еще долго мысленно его костерила, прекрасно осознавая, что он все-все слышит, но пришла пора вылезать. Мы вновь вернулись к плану, и Вита распиналась перед Жабкой, что та у нас не простое земноводное, а заколдованное принцессо. Жабка внимала и поворачивала голову, следя за перемещениями болотницы. Наконец они договорили. Вита исступленно опустилась на стул-кресло-кровать (иллюзии не знают границ!), взглянула в зал и, тяжело вздохнув, удалилась как была – верхом.
Наступала пора моего выпрыгивания из-за кустов. Итак… Три, два, один…
И случилось то, чего все так долго ждали. Разверзлись кусты, и под свет софитов выползла, цепляясь подолом, злая и лохматая я. Жабка прониклась больше всех и опять меня лизнула. Уходить со сцены без любимой хозяйки она не собиралась, но и прыгать здесь по сценарию не полагалось. Оставался только один выход: затолкать ее под иллюзию.
Зал замер в ожидании. Народ не хуже меня понимал эту простую истину. Замер… и взорвался смехом. Да уж, не туда я пошла. Какая Академия? Цирк – вот наше призвание!
Жабка упиралась! Жабка цеплялась за паркет! Жабка стонала и страдала! Жабка не сдвинулась ни на дюйм!
Утомленная, я приподняла юбки, чтобы удобнее присесть, тяжело выдохнула, проверяя, как работает усилитель голоса, и начала монолог:
– Эх, жизнь моя – жестянка! Да ну ее в болото! Хочу я возвратиться и прыгать беззаботно! – с чувством продекламировала я под одобрительное Жабкино «Ква!». Вот уж кто был со мной абсолютно согласен. – Жила себе, не тужила, мамок-нянек гоняла, кредиты брала, возвращать не надо было, – начала я описывать беззаботное детство Царевны-Жабки, но угораздило сказать «Да» одному приезжему. А он каков! Даже тортиком не поделился, ирод! И почто я его полюбила? Почто мамок-нянек не слушала?! Говорили умные люди – неча по заграницам шляться, свое болото – лучшее. Не слушала я их, помчалась к иногороднему. А там! – Сколько негодования я вылила в это «там»! – Выиграл милый у белого злобного, по лбу ему стукнул, за волосенки потягал в счет долга. Кто ж знал, что кудесник так обидится?
Зал молчал и слушал. Особенно внимала женская половина населения. Кто-то даже конспектировал! Пойдет в массы печальная история, составленная на коленке за пять минут.
– И как мне быть теперь? Как расколдоваться? – продолжала стенать я. Жабка одобрительно положила мне на плечо свой липкий язык. Заботливая! – Как показать этой болотной, что я – не земноводное?
– Изготовь к царской трапезе хлеб мягкий! – подсказал за кадром голос, призванный имитировать мозг царевны.
– Точно! – прониклась царевна мыслей. – Изготовлю-ка я хлеб мягкий! По сусекам поскребу, пыли нагребу и изготовлю!
И поднялся над сценой столб пыли, и запрыгала я, изображая бурную деятельность, и подсунули готовый каравай из-за кустиков-стенок. С чувством выполненного долга я выбежала из пыльного облака и продемонстрировала свой шедевр. Публика тревожно глянула на меня, на хлеб, на облако и… промолчала. Но я же молчать не могла!
– Испекла! Сама! Старалась! Ночи не спала! Глаз не сомкнула, печь растопила, тесто поставила, – вещала я на фоне сменяющихся декораций.
Теперь, когда с нами был Альтар, мы показывали полноценное кино. Как есть – лучший знак принцессиной руки.
Поставив каравай на стул-стол-кровать, я удалилась в обжитые кусты. Жабка под покровом пыли последовала за мной. Едва мы скрылись, на сцене прояснилось. Ночь стала днем, пыль рассеялась, послышались звонкий смех и петушиный крик. Интересно, кто за музыкальное сопровождение отвечал? Это же прямая пропаганда жестокого обращения с животными. Дети ржут, а петух орет-надрывается! Цензура, ты где? Как могли пропустить такое кощунство!
Словно в ответ на мои мысли мелодия сменилась. Теперь кричал петух, орали дети, ругался низкий мужской голос и обещал этого петуха… Нет, тоже нехорошо! И почему за окном дворца (пусть и его хозяйственных построек) не может вальс играть? Обязательно крестьянам туда-сюда сновать и работать?! Знаю, что обязательно, что натуральное хозяйство, но у нас же постановка! Эх, дядя Обоснуй, ты не всегда приятен и хорош. Еще бы навозом пахнули для полноты картины…
Я едва успела зажать нос, прежде чем со сцены понесло перегноем. Маг в команде – это сила. Хороший маг – зло, но как приятно, что это зло – на твоей стороне!
Заскрипели половицы, снова взметнулась пыль. Баба-яга пришла оценивать знаки Жабки. Взглянула на каравайчик мой выстраданный, цокнула языком, сгребла в ручки загребущие, вес прикинула и унесла, чтобы… разобрать на составляющие в своей лаборатории. По официальной версии, конечно. Не поверила мудрейшая, что хлеб съедобен, вырвала у вестника своего голодного, дождалась, пока уйдет, и сама откусила.
Жабка недовольно квакнула, но кто к ней прислушиваться будет? Она-то вдоволь пирогов наелась на репетициях, а Вите еще ни одного не досталось! И даже запах ей не мешал. Подготовилась кикимора, амулетик от вони на шею повесила.
