Глава одиннадцатая
Теперь единственным источником света стали мошки, низко порхающие в воздухе прямо над их головами. Тогда Фарри, одним взмахом крыльев, присоединился к троице, находящейся возле отвесной скалы. При этом он осмотрелся и приготовился, ожидая атаки, а то, что она случится, он не сомневался ни на йоту. Его внимание полностью было приковано к земле. И снова его окружил вихрь света, хлещущий подобно плетке, словно был способен поранить его тело. Он тяжело дышал и дрожал. Свет опускался все ниже и ниже, кружа вокруг него на уровне шеи и с каждой секундой приближаясь.
Он резко вскинул руку, чтобы отмахнуться от этого света, и тут не очень сильная боль впилась в его кожу, словно на него попали искры от костра. Теперь свет находился на уровне его груди. Он машинально замахал крыльями, когда искры начали попадать на них.
Из-за налетающих на него искр Фарри с силой прижал левую руку к телу, в правой по-прежнему сжимая станнер. Ему никак не удавалось найти избавиться от этих необычных противников. Он не верил, что это — какие-то насекомые, готовые жалить его, пока он не сдастся, ибо его разум не улавливал даже малейшего намека на жизнь в этих мгновенных вспышках.
Фарри опять попытался расправить крылья, чтобы взлететь вверх и оказаться над нападающими. В тот момент, когда его усилия стали сильнее, земля внезапно вздыбилась наружу, рассыпая во все стороны комья грязи и камни. В земле образовались дыры, обнажая норы, откуда полезли первые их тех тварей, которых Фарри мысленно видел в тоннеле. Он уже установил станнер на полную мощь и частично отрегулировал луч, хотя его рука с трудом удерживала оружие, двигаясь из стороны в сторону, и поразил им первых двух из подземных существ. Йяз оскалила зубы и стремительно прыгнула на третью тварь, выползающую из земли.
Тотчас же над ее головой искры собрались в шар, нацеленный прямо на нее. Однако, как и у всех представителей ее вида, движения Йяз были настолько проворны, что ее тело стало почти не видно. Несмотря на то, что шар налетал на нее сверху, Йяз удавалось увернуться, и теперь были видны только ее задние лапы, а передняя часть тела и размахивающийся хвост теперь скрылись в норе.
Фарри яростно изгибался и отбивался всем телом. Наконец ему удалось выпалить из станнера в часть светящегося подобно звездочкам кольца, окружившего его. Оно замерцало, и Фарри ощутил, как давление, охватывавшее его со всех сторон, ослабло. Бохор ревел, и его рычание эхом отдавалось среди скал, высящихся вокруг. Фарри, спотыкаясь, отступил назад, и одно из его крыльев задело бартла. Он почувствовал, как тяжелая когтистая лапа схватила его за плечо и потащила вперед, к скале. Огни, окружающие Бохора и загнавшие его сюда, разделились на две группы, каждая из которых теперь опутывала его поднятую лапу.
Йяз снова устремилась ко входу в нору. Ее челюсти быстро ухватили толстое округлое тело, прямо за загривок твари. Та ударяла передними ногами по земле в тщетной попытке освободиться, но все эти попытки приводили лишь к тому, что из земли вылетали крупные комья почвы, а ее челюсти цеплялись за края норы, откуда ее так бесцеремонно вырвали. Йяз, не отпуская жертву, быстро швырнула ее по другую сторону от норы. Тварь свалилась на спину, слабо суча лапами, а затем успокоилась, в то время как ее убийца уже направлялась к норе за следующей добычей.
Когда Фарри оказался у скалы, искры света, набрасывавшиеся на него до этого, образовали новый шар, оказавшийся от него в нескольких шагах. Фарри набрал полные легкие воздуха и навел на него станнер.
Он так и не выстрелил. Вместо этого он пронзительно закричал, когда шарообразный свет устремился к его голове. Спустя мгновение солидная масса со всей силы ударила его в голову так, что он запрокинул ее. Искры закружились перед его глазами. Потом, после этого удара, он ощутил такую сильную боль, что не мог ни слышать, ни видеть и ничего не мог понимать, кроме этого мира бесконечной пытки. Что-то сверкающее и вызывающее в глазах слезы последовало за ударом, а искры потемнели, а потом даже боль тоже исчезла.
Пребывая в каком-то необычном сне, он находился где-то еще, но не в своем теле — неистово пытался ощутить свою плоть и кровь, но так и не мог этого сделать. И все же он чувствовал, что находится здесь не один. Бохор… Йяз… он пытался окликнуть их…
Никакого теплого, дружественного чувства не последовало даже тогда, когда он мысленно произносил их имена, старался позвать их. Тогда он решил попробовать мысленный поиск. Сделав это, он встретил лишь туман, через который не мог пробиться. И ему показалось, что он завернут в невидимое плотное покрывало.
Нет, он не смог приблизиться к ним… зато смог осознать, что не один в этой пустоте. Фарри спешно отступил. В какой-то момент ему захотелось съежиться в каком-нибудь убежище, как это он делал в Приграничье, когда какие-нибудь пьяные гуляки с садистскими наклонностями искали его, чтобы вволю поиздеваться над калекой в свое удовольствие. Однако ему не удалось ничего мысленно спроецировать. Он не ощущал силы даже для этого пассивного намерения. Однако он больше не был отребьем, изгоем из Приграничья; он был Фарри, крылатым и… самостоятельным? Нет, не самостоятельным: он угодил в ловушку и теперь ожидал предвкушений того, кто ее расставил.
«…Лангрон? Но ведь никто из стражей не выжил?»
Мысли, а не голоса. Вот только он не мог послать никакого ответа. Рассудок его помутнел, но он не оглох.
«Они нашли…» — На какое-то мгновение Фарри была дарована картина зеленого холма, а на нем лежали распростертые фигуры. Ближайшая к нему лежала лицом вниз, а по обнаженной спине, из двух пятен разодранной плоти, медленно сочилась кровь. Крылья! У мертвеца выдрали крылья! — «… только мертвых…» — его настолько поразила эта сцена, присланная ему мысленным сообщением, что он чуть не лишился речи.
«Лангрон, — повторил первый голос с сильным ударением. — Он несомненно отравлен, как Атра — это ловушка!» — Теперь в голосе чувствовалось отвращение вкупе с презрением. Сквозь тьму снова толчками пробивалась боль, но она, казалось, исходила откуда-то очень издалека, пронизывая тело, которое он больше не чувствовал своим.
«Слепец! — мысленный голос стал более резким, впиваясь в него, подобно ножу, режущему его плоть — вне всякого сомнения ему посылали какой-то приказ. — У пленника нет надежды!» — дошло до него второе, высокомерно-презрительное послание.
Если он почему-то принял рок первого сообщения, то против второго он воспротивился. Он мог быть пленником — в той или другой степени мертвым или живым — но его сущность, пробужденная крыльями и взлелеянная Майлин и Ворландом, оставалась достаточно сильной, чтобы не сдаваться.
«…Сельрена» — Он снова пропустил часть мысленной речи.
«Мы не можем нести… Ха… что это за существо?»
«Какое? Где?»
«Оно движется сюда!»
Затем наступило время спокойствия, а потом первый из захватчиков заговорил опять:
«Это одно из тех животных, которых эти убийцы притащили, чтобы они служили им. Вот и край скалы. А теперь… мы не можем нести его. Пусть Сельрена поднимет его, если пожелает. Или пусть лежит здесь; он ведь и вправду скоро умрет. Крылатый народ никогда не пользуется темными методами. Если это лангрон, то это действительно нас не касается».
