Логично поинтересоваться, существует ли у этой важной точки неба земной аналог среди «драконовых» храмов Ангкора.
Модель прецессии
Мы медленно шли по мосту над рвом, ведущему к воротам южного входа в Ангкор-Тхом. По обеим сторонам стояли параллельными рядами огромные скульптуры — 54 дэва и 54 асура; все наклонились назад, напрягли мускулы и тянут змеиное туловище Нага Васуки, тем самым символически «взбивая Молочный Океан».
Здесь воплощены те же идеи и иллюстрируются те же мифы, что на барельефах юго-восточной галереи Ангкор-Вата. Тем не менее эффект трехмерного изображения был настолько сильным, что прямо-таки пробуждает к размышлениям. Паломники, которые хорошо знали историю о Молочном Океане, должны были немедленно задуматься: а где же в этой архитектурной композиции аналог горы Мандеры — небесного пика, который боги с демонами использовали как «взбивалку»? Посвященным более высокого уровня, подготовленным к «спуску на любое небо», число статуй должно было напомнить об оккультном цикле прецессии, который движется со скоростью в 1 градус за 72 года (72 плюс 36 — то есть 72 плюс половина от 72 —равняется 108, что при делении на две «команды» дает 54).
Паломник, готовый совершить 16-километровый обход внешней стены Ангкор-Тхома, обнаружил бы, что южные ворота — лишь одни из пяти, причем все они имеют одинаковую конструкцию. В каждом из этих сооружений имеется узкий проход со сводчатым потолком, который венчают четыре гигантских скульптурных лица со спокойным выражением. В 1861 г. французский исследователь Анри Мухо интуитивно охарактеризовал их как «огромные головы в египетском стиле».
Четыре лица точно ориентированы по четырем сторонам света. В восточной стене Ангкор-Тхома имеется двое таких ворот, а в северной, западной и южной — одни ворота в каждой. К каждым воротам ведет мост, причем вдоль каждого, аналогично тому, по которому мы только что пришли, стоят параллельными рядами 54 дэва и 54 асура — «по 108 на проспект… всего 540 статуй» — число также существенное для прецессионного процесса. Джордже де Сантильяна и Герта фон Дехехенд в своей книге «Мельница Гамлета» пришли к выводу, что «весь Ангкор… является колоссальной моделью» цикла прецессии.
Просвещенные
В отличие от Ангкор-Вата, который был посвящен индуистскому богу Вишну, Ангкор-Тхом — буддийский монумент. Гигантские лица, венчающие ворота, принадлежат не кому-либо из богов индуистского пантеона, а Бодисатве, известному в Камбодже как Локесвара, а буддистам в других местах — как Авалокитесвара, «Владыка, который смотрит во всех направлениях». Черты его несут печать спокойствия и медитации; демонстрируют одновременно мужскую силу и какую-то удивительную женственность. Предполагают, что моделью этих лиц послужил богоцарь Джаявармар VII (правил с 1181 по 1219 г.), строитель Ангкор-Тхома. Ученые считают, что Джаяварман идентифицировал себя с Локесварой: «Он был убежденным последователем буддизма, точнее его активной разновидностью — Махаяна, и Бодисатва Авалокитесвара — Милосердный, «Хозяин Мира», стал в годы его правления наиболее распространенным объектом поклонения».
Концепция Бодисатвы является центральной в буддийской школе Махаяна («Великая Повозка»). В основе ее лежит идея непрерывной эволюции души через несчетное количество возрождений до тех пор, пока не будет, наконец, достигнута свобода от жалкого эпизода материального существования:
«Бханте Нагасена, — сказал король, — есть ли такие, что умирают, не будучи рождены в иное существование?»
«Некоторые рождаются в иное существование, — сказал старший, — а некоторые не рождаются в него».
«Кто рождается в иное существование, а кто — нет?»
«Ваше Величество, тот, у кого осталась порча, рождается в иное существование; у кого не осталось — не рождается».
«А ты, бханте, будешь рожден в иное существование?»
«Ваше Величество, если у меня останутся какие-либо привязанности, то буду; если не останется — то не буду.»
Речь идет о том, что должна быть разорвана привязанность к «иллюзорному городу Самсара». Это — мир материальных форм, в котором душа обязана подвергаться инкарнациям до тех пор, пока через сознательное самоусовершенствование и отрешение она не достигает самадхи, «полной самособранности… наивысшей степени мысленной концентрации, которой личность может добиться, будучи еще привязанной к своему телу… предварительное условие возрождения — освобождение от цикла возрождений».
Достигнув этой стадии совершенства, не все души, однако, избирают путь в нирвану. Согласно махаянскому буддизму, есть такие (их и называют бодисатвами), которые из любви к своим братьям — людям самоотверженно откладывают свое преображение и претерпевают реинкарнацию вновь и вновь в материальном мире, где действуют в качестве учителей и вождей, показывая другим, как избегнуть «океана существования».
Бодисатва — это будущий Будда. Сидхарта, последний из Будд, который, как считают, жил примерно в VI веке до н. э., был, следовательно, Бодисатвой до своего просвещения («Будда» — это титул, а не имя собственное, и он означает «Пробужденный» или «Просвещенный»). Бодисатвы могут также инкарнировать, не становясь Буддами, например, если в какое-то время человечеству особенно потребуется помощь:
«Считалось, что между появлениями очередных земных Будд могут проходить тысячелетия. И чтобы не оставлять в этот период человека совершенно без помощи и поддержки в его стремлении сохранить чистоту доктрины, были изобретены небесные Бодисатвы…»
Несмотря на определенные различия, существует и поразительное сходство между «небесными Бодисатвами» — вроде страждущего и милосердного Авалоки-тесвары — и индуистской концепции аватаров Вишну. В обоих случаях полностью самореализованное существо, бессмертное и «оснащенное», предпочитает инкарнировать среди людей, чтобы помогать им во время великого духовного и физического кризиса. Показателем того, сколь малы различия, является, например, тот факт, что индуисты считают самого Будду аватаром Вишну. Более того, и индуизм, и буддизм предусматривают еще одну дальнейшую инкарнацию — Кадки у индуистов и Майтрея у буддистов, — которая очистит мир от зла и распространит вновь чистые знания древних.
Звездное совокупление
Ангкор-Тхом — огромный священный комплекс множества сооружений, первостепенными из которых являются Пимеанакас, Бафуон и Вайон.
Пимеанакас — «Дворец неба» — был построен королем Сарьяварманом I (1002–1050 г. н. э.). Это высокая ступенчатая пирамида, прямоугольная в плане (35x28 метров у основания), внешне напоминающая, как нетрудно заметить, ступенчатые пирамиды майя.
Мы поднялись на монумент по крутой, но почти не пострадавшей западной лестнице, ведущей к расположенному на вершине святилищу, открытому небу и ветрам. Легенда гласит, что именно здесь происходило некогда необычное совокупление богоцаря и змея Нага.
Это предание было записано Чжоу Такуаном, предком китайского императора, в конце XIII столетия. Чжоу рассказывает, что в Пимеанакасе было «много всего удивительного, но из-за строгой охраны мне не довелось все это посмотреть». Что касается святилища, то, по его словам, это золотая башня, на вершину которой правитель взбирается каждую ночь. Все верят, что в башне обитает джинн, имеющий облик змеи с девятью головами, который является подлинным Владыкой всего королевства. Каждую ночь этот джинн превращается в женщину, с которой монарх совокупляется. Сюда не могут входить даже жены короля. Король выходит отсюда во время второй стражи и может затем спать со своими жёнами и наложницами.
