Но теперь она была Аллегрой. Созданной из страсти, которую питала к этому мужчине, и для любви, которая прогоняла всякий страх и не оставляла места для фальши.
Она двигала бедрами в унисон с его ласками, теряя голову от охватившего ее возбуждения. Сейчас она ничего не стыдилась и не боялась. Их с Кристианом близость была самым безопасным местом, где они оба могли выразить себя, ничего не опасаясь. А вот после, когда начинались разговоры, все снова становилось каким-то сложным и рискованным. Но в моменты близости Кристиан переставал сдерживаться, и его тело было предельно откровенным с ее телом.
Каждое движение его языка по тугому узелку нервов Аллегры уносило ее все выше и выше. И ее наслаждение было таким острым, что ей казалось, что она не выдержит. А потом ее накрыла волна блаженства, заставляя почувствовать себя не разбитой вдребезги, но как никогда целостной.
Кристиан обнял ее и, уложив на пол, раздвинул ей ноги. А затем он рывком вошел в нее, изгибая свои бедра, чтобы проникнуть в нее еще глубже. Чтобы насытиться ею и наполнить собой без остатка.
Он был вокруг нее, над ней, внутри ее. Его аромат, вес его тела и пронзительный, обжигающий взгляд сводили ее с ума.
В этот момент Кристиан был всем для нее. Самим воздухом, которым она дышала.
Он опустился и, обхватив ее лицо рукой, поцеловал с такой сокрушительной нежностью, что ее сердце болезненно сжалось. И этот поцелуй каким-то образом был таким же интимным, как и его стальная плоть, находившаяся внутри Аллегры.
Когда Кристиан начал двигаться, в его движениях не было сдержанности. Что только радовало Аллегру, потому что ей хотелось, чтобы он наконец расколол эту стену внутри себя и стал таким же целостным, как она сама. Чтобы Кристиан перестал прятать самое лучшее, что было в нем, желая защитить то, что однажды было ранено настолько сильно, что почти не поддавалось исцелению.
Аллегра обвила ногами его узкие бедра и выгнулась навстречу ему, призывая его продолжать. А потом она почувствовала, как он начинает терять контроль над собой.
Тело Кристиана начало вздрагивать, и при виде этого мужчины, в остальных случаях абсолютно невозмутимого, но теперь теряющего голову у нее на глазах, ее саму унесло потоком бурного наслаждения.
Они вцепились друг в дружку, переживая бурю эмоций, и держали друг друга в объятиях, пока она не затихла. Дыхание Аллегры выровнялось, и к ней снова вернулась способность соображать.
И когда туман рассеялся и все стало предельно четким, она заговорила:
– Кристиан, я люблю тебя.
Слова Аллегры поразили его в самое сердце. Кристиан очень хотел услышать их и вместе с тем очень их боялся.
Они с Аллегрой лежали на полу, потому что у него не хватило выдержки добраться до кровати, которая находилась всего в нескольких шагах. Во что превратила его эта маленькая ведьма? Почему с ней он терял всякое самообладание?
Этот вопрос Кристиан задавал себе с того самого момента, когда посмотрел на нее и увидел женщину, а не ребенка. С тех пор он язвил в ее присутствии и все пытался найти в ней какие-то недостатки. Найти что-то такое, что могло бы помешать ему добраться до истины. А истина заключалась в том, что в Аллегре не было недостатков, потому что она была само совершенство.
И это самое совершенство могло просочиться сквозь его оборонительные сооружения и разрушить все, что он выстроил для себя.
– Нет. – Кристиан оттолкнул ее и поднялся на ноги.
– Ты… говоришь мне «нет»? Так, словно ты можешь контролировать мои чувства?
– Аллегра, ты не любишь меня.
– Это не тебе решать.
– Ты на самом деле избалованный ребенок. Тебе показалось неинтересным строить свою жизнь с принцем, поэтому ты придумала заняться любовью с незнакомцем. И сейчас ты продолжаешь жить своей фантазией. Неужели ты не понимаешь этого? – Кристиан отчаянно пытался убедить себя в том, что говорил.
– Какая увлекательная история. Кристиан, если у тебя не заладится карьера герцога, попробуй свои таланты в литературе.
– Я знаю, что ни один ребенок не любит, когда ему говорят, что он еще маленький. Но в этом случае тебе лучше прислушаться ко мне.
– Зачем? Чтобы ты попытался выставить меня сумасшедшей? Что бы ты ни говорил мне, там, на балу, я знала, что это был ты.
– Неправда. Ты просто придумала эту историю, когда поняла, что ситуация вышла из-под твоего контроля и ты ничего не можешь изменить. Ты пытаешься превратить то, что случилось, в какую-то сказку и мечтаешь о счастливом конце. Но, Аллегра, со мной ты напрасно рассчитываешь на «жили они долго и счастливо».
– Ты уверен?
– Я уже видел подобный сценарий. Брак моих родителей обернулся настоящей трагедией. Отец спился, а мать после его смерти отправилась колесить по Европе, чтобы попытаться забыть, как хрустели кости сына в руках ее мужа. И не будем забывать Сильвию. Беззащитную, хрупкую женщину, которой достался в мужья мужчина, способный лишь крушить и ломать все то, что красиво. Она хотела от меня того, что я не мог ей дать. И это убило ее.
– Но ты сам сказал, что у нее были проблемы с психикой.
– Да, но многие люди продолжают жить с такого вида психическими расстройствами. А моя жена мертва. Почему? Да потому, что я не оказал ей поддержку, в которой она так нуждалась.
– Кажется, я поняла, в чем дело. Тебе нравится быть мучеником. Потому что тогда ты можешь держать людей на расстоянии.
– Ты хочешь сказать, что у меня комплекс мученика?
– Именно так. Ты убедил себя, что отравляешь все вокруг одним только прикосновением, и таким образом никого не подпускаешь к себе. Чтобы никто не увидел в тебе израненного и напуганного маленького мальчика. – Черты ее лица смягчились. – Мне кажется, так оно и есть.
– Аллегра, только не надо думать, что я потерянный ребенок, которого ты можешь спасти. Я сам спас себя. Потом вырос и превратился в мужчину. Пусть взросление далось мне нелегко, потому что оно было больше похоже на выживание. Но я ни о чем не жалею. Только оно сделало меня человеком, который не годится в мужья такой женщине, как ты. И отца хорошего из меня тоже не получится. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это развестись со мной. Чтобы у нашего ребенка появился приемный отец, который будет заботиться о нем по-настоящему.
– Ты хочешь, чтобы я спала с другим мужчиной? И чтобы другой мужчина воспитывал нашего ребенка?
– То, что я хочу, и то, что я считаю правильным, разные вещи.
– Ты просто прячешься. Но правильным для тебя будет оставить прошлое в прошлом и продолжать жить. Со мной. С нашим ребенком.
– Я сделаю все необходимое, чтобы ребенок родился в законном браке и чтобы обеспечить свое герцогство наследником.
– Кристиан, речь идет не просто о наследнике или продолжателе рода. У нас будет ребенок, малыш. Маленький мальчик или маленькая девочка, которые захотят, чтобы у них был отец.
