Поскольку приказ выполнен не был, то Геллир был готов к худшему. Например, к тому, что Красное Копье перебил его людей и разграбил деревню.
Экипажу драккара было велено подойти к селению скрытно, под покровом утреннего тумана, высадиться, разведать, а далее действовать по обстоятельствам.
Обстоятельства сложились не в их пользу. Бывает.
Очередных пленных повязали и заперли в трюме кнорра, на котором я оставил пару весян и варяжонка Куци, в котором я не сомневался, поскольку успел лично проверить в бою. Остальные загрузились на «Северного Змея», чтобы реализовать вторую часть плана. Того, который так замечательно начался.
Мы отшвартовались на глазах у всей честной компании: шести бойцов и трех десятков гражданских.
Я представился старшему. Честно представился, «даном из Сёлунда». Сообщил, что везу оружие в Гардарику. Предложил две марки серебром за проход.
Старший тут же увеличил пошлину в десять раз.
Я хмыкнул, заявил, что даже две марки – это много, но я заплачу́, потому что щедр и рассчитываю на долговременное сотрудничество. Мог бы ведь и так пройти. Что они, таможенники, могут мне сделать?
Тут я подал условленный знак, и ко мне присоединились Стюрмир, Медвежонок, Тьёдар и Скиди. А остальные бойцы чуток привстали, чтобы у дежурного по таможне была возможность их посчитать и оценить вооружение.
Неужели они думают, предположил я, что на своем корыте (кивок в сторону второго драккара) сумеют догнать моего красавца? Да что они вообще могут мне сделать, если я, скажем, прямо сейчас на них обижусь и в компенсацию за обиду заберу и драккар, и вот это стадо овечек, и вот этих симпатичных девушек?
Говорил я громко, вел себя нагло, и случилось то, на что я рассчитывал. Геллир Чернозубый решил тоже показать силу. Из крепости выдвинулось подкрепление. Навскидку – человек двадцать пять. Бодрой рысцой, побрякивая оружием.
И как только они оказались на подходящей дистанции…
В общем, мы обратили их в бегство.
И даже сумели у них «на плечах» ворваться в крепость, потому что оставшиеся внутри не рискнули закрыть ворота перед своими, а бить по нам со стен было практически некому.
На этом наши успехи и закончились.
Крепость была построена толково, и свеи, которые, надо думать, ее и построили, этим воспользовались. Очень грамотно заблокировали главный проход между строениями.
Это стоило им еще четверых бойцов, но строй они удержали, даже когда Медвежонок ненадолго «включил берсерка». Остальные тем временем отступили, укрылись в длинном доме, а когда кипевший священной яростью Свартхёвди выскочил на открытое пространство, то спасла его исключительно невероятная реакция берсерка. В него одномоментно прилетело столько острых предметов, что щит, за которым он успел укрыться, вмиг превратился в подушечку для иголок. Очень больших иголок.
Конечно, долго в одиночестве он не оставался. Мне совсем не улыбалось потерять брата, да и остальные не дремали. Свейских стрелков и метателей наши стрелки быстренько загнали внутрь помещения, но…
Вот с этим «но» я сейчас и разбирался.
По моим прикидкам, в длинном доме засело примерно полтора десятка матерых свеев. Нас было больше, но по-настоящему опытных – не больше десятка. Варяжата неплохо держали строй, весяне прилично били из луков, но в полутьме и тесноте длинного дома они свеям не ровня. Конечно, у нас ударная сила в виде Медвежонка и меня, но в дверном проеме мы станем отличной мишенью для копий. То же будет, если мы попытаемся проникнуть в дом через дымовое отверстие.
Я не хочу больше терять людей. Особенно когда этого можно избежать и договориться.
– Это последнее предложение, Геллир! – провозгласил я. – Либо ты соглашаешься, либо готовься умереть!
– Я согласен! – донеслось изнутри.
Наконец-то!
– Только ты войдешь без оружия!
– Может, тебе еще и бочонок пива принести, свей! – заорал Медвежонок, которому идея отдать меня в заложники, мягко говоря, не понравилась.
– Хорошо! – вмешался я. – Без оружия! Я иду!
Сняв с пояса оба клинка, оставив только нож, я поднял руки и вышел на открытое пространство.
– Заходи в дом! – потребовал Геллир.
И я зашел.
Так вот ты какой, шведский олень. Вернее, лось. Изо рта хёвдинга воняло, как из сортирной дырки. Надо думать, Чернозубым его прозвали неспроста.
Впрочем, в доме вообще пахло отнюдь не розами. К обычным миазмам скандинавского жилья примешивался хорошо мне знакомый запах страха. Стоны раненых, детский плач, тяжелое дыхание нескольких десятков людей… Незабываемый колорит.
Едва я откинул изрезанную, пробитую в нескольких местах кожаную завесу, заменявшую дверь, меня немедленно сцапали и ощупали на предмет длинномерного оружия. Оного не нашли, а нож отбирать не стали.
– Зря ты сюда пришел, дан! – дохнул на меня гниющей помойкой Геллир. – Теперь ты мой. Вели своим людям сесть на корабль и убираться, не то я шкуру с тебя сдеру!
– Не успеешь! – Не то чтобы я был очень удивлен. Когда имеешь дело с чужими викингами, надо быть готовым к любой подставе. – Шкуру сдирать – дело долгое. А времени у тебя немного. Собирайтесь и выходите! Иначе мой брат подожжет дом.
– Ты сгоришь с нами! – прорычал хёвдинг.
– Мы все когда-то умрем, – безмятежно заявил я. – Почему бы не сегодня?
– Геллир, мне не нравятся его слова! – пробасил один из свеев, державших меня за руки. – Я не хочу сгореть! И не хочу, чтоб сгорел мой сын! Он клялся, что мы уйдем все и с оружием…
– Заткни пасть, рыбобрюхий! – взъярился хёвдинг. – Мы все умрем здесь! Ты понял? Некуда нам идти! Здесь наше место!
Ну и вонища от него. Как будто дерьмом питается.
– Бондур дело говорит, – пробасил еще кто-то. – Зачем умирать, если можно жить? Он обещал свободу…
– Он лжет!!! – в лицо мне полетели брызги из вонючей Геллировой пасти. Это не хёвдинг, а бактериологическое оружие какое-то. Пора перехватывать инициативу.
– Ты трус, Геллир, – быстро произнес я. – Ты просрал дело, доверенное тебе конунгом, и теперь боишься предстать перед ним, обгадившись. Из-за своей трусости ты готов погубить всех своих хирдманов и их родичей. Потому-то ты и не хочешь принять мое предложение. Боишься гнева конунга…
Тут Геллир опомнился. И не нашел ничего лучшего, как заткнуть меня мечом. Сделай он это полминуты назад, когда меня крепко держали его бойцы, мне бы не увернуться. Но во время нашей дискуссии мертвая хватка свеев ослабла, да и контроль тоже, потому я ушел в сторону, потянув за собой бедолагу Бондура. Бедолагу, потому что именно его и поразил клинок хёвдинга, который рубил меня, будто лесоруб – дерево: изо всех сил и в полной уверенности, что дерево не блокирует и не увернется.
