Атос замотал головой, словно отказывался верить предсказанию.
– Эти чудовища не могли устраивать все наши восстания и войны. Мне бы хотелось в это верить, но люди сами по себе достаточно алчны до власти и глупы.
– Вот именно, глупы, – сказала Секира. – А много ли надо глупому человеку, чтобы развязать войну? Плохой советчик, дурные мысли, нашептанные на ухо, непрошеные увещевания. Мы бы и сами бились, не сомневайся, но за последние десятки лет люди будто разучились жить в мире.
– Не десятки, – отрезала я. – Двести лет назад у нас были университеты, в которых изучали медицину, у нас были опера, гильдии. Много чего было. А что сейчас? Лекари, скоморохи и банды сброда, называющие себя военными легионами. Без обид.
Но ни Атос, ни Секира, кажется, даже не поняли моего уничижительного сравнения, поэтому я продолжила:
– Как будто нам старательно помогали деградировать.
– Но зачем им наш упадок? Об этом в пророчестве нет ни слова, – произнесла Секира и вновь начала вчитываться в рукопись, стараясь отыскать что-нибудь еще.
– Потому что только раса в упадке будет без конца создавать мокрое железо, – с горечью произнесла я. – Помнишь, Извель, как легко народ Штольца решился на кровавую расправу? Чтобы обагрить железо кровью, всего-то и нужно, что довести слабого и глупого человека до отчаяния.
– Ты у Слэйто этого набралась? – резко спросил меня Атос. Он был не на шутку рассержен. – Ты и о себе говоришь, Лис, ты тоже человек. Может быть, хватит принижать людей? Сияющий тут тебе не советчик.
– Слэйто знал о людях побольше, чем ты, – не выдержала я. – Он видел волчий оскал их натуры.
– И не дал им ни шанса, – прошипел Атос.
Мы стояли друг напротив друга, как годы назад в таверне, где я пыталась пристыдить Атоса за слепоту в отношении его возлюбленной генерала Алайлы. Сколько лет пролетело, но мы вновь оказались по разные стороны баррикад. Извель поднялась и, примирительно обняв меня, произнесла:
– В людях много злости и обиды, Лис. Но в них также и бэсконэчный окэан любви, нэжности и вэры.
– В некоторых людях. В небольшом их числе, – проговорила я, нехотя принимая объятия. Я все еще была готова броситься на Атоса с кулаками.
– И что же? Посадишь этих десятерых святых в телегу и увезешь с собой в Тилль, надеясь, как и их дарган, что монстры туда не доберутся? – вздохнула Секира, до этого молча наблюдавшая за ссорой со стороны.
Странно, но ее спокойный голос словно привел нас всех в чувство.
Атос подошел и, глядя мне в глаза, сказал:
– Если так, то меня придется оставить в Королевстве. Я творил ужасные вещи в своей жизни, Лис, я черен с ног до головы. – Он поднял руку, и язычок темного пламени перескочил с него на меня и вмиг растаял в свежем лесном воздухе. – И я не о тьме, которую получил при Взрыве в Сиазовой лощине. Я совершил много непоправимого и все еще надеюсь, что у меня есть шанс на искупление. Как и у каждого, кто живет тут. – Он обвел рукой вокруг себя, словно пытаясь охватить все Королевство. – Это наш общий дом, и я хотя бы попытаюсь за него побороться.
– Тогда нам надо спешить к Гардио, – заметила Секира. – Врата Ремира, неважно, построены они были для этой цели или нет, сейчас используют как портал для призыва короля-медведя. До меня докатились слухи, что там укрепляют скалы: дескать, камни стали осыпаться на путников. Но мне и в голову не пришло спросить, кто это такой щедрый решил позаботиться о людях посреди войны. Поэтому, пока не случилось худшего, надо разогнать монстров от Врат и переплавить все собранное ими железо в… да во что угодно. В общем, хватит рассиживаться, нас ждут на юге.
Мы с Атосом переглянулись.
– Секира, – мягко проговорил крайниец, – мы не знаем, что за сила привела тебя к нам и она ли движет Мастосом с его интригами и кошачьей почтой. Но определенно эта же воля толкает Лис на север, к Медвежьему острогу.
Женщина растерянно переводила взгляд с меня на ока, а с той – на Атоса, пытаясь понять, что же мы имеем в виду.
– Но вот же все ваши ответы! – вскрикнула она и, будто флагом, потрясла в воздухе рукописью. – Какие подсказки к действию вам еще нужны?
– Нам нужна надежда, – прошептала я. – Потому что, если предсказание верно, мы не успеем на юг – короля призовут, и он соберет вокруг себя многотысячную армию тех, кто столетиями прятался в Королевстве под людской личиной. И эта орда хлынет на нашу землю, иссушенную и вымотанную войной. Как Кармак не оказал сопротивления, так и все последующие города будут сдаваться на милость победителя. Это предсказание не дало нам ничего, кроме видения того, откуда придет война.
– И что же, опустить руки? – растерянно спросила Секира.
Я вгляделась в серое утреннее небо сквозь мохнатые еловые ветки. То, что я видела лишь левым глазом, уже не печалило меня. В каком-то смысле я стала видеть намного больше. Страха перед лесом больше не было, как и ужаса от грядущего и неотвратимого будущего. Мне хотелось поделиться этим открытием с моими усталыми и измотанными друзьями, но я знала лишь один способ…
– Далеко-далеко на севере стоит прекрасная Белая башня, окруженная лесом, в котором живет несметное количество Лис. Вы все знаете эту сказку. Но в той башне никогда не было трех сундуков. Одна башня – один килиаз. Давайте я расскажу вам историю одного несчастного охотника на волков, который создал три самых могущественных артефакта в истории нашего Королевства…
* * *
Когда я закончила свой рассказ, заокраинский чай уже давно остыл, и лишь слабый запах напоминал о нем. Костер тоже прогорел, никто не подкидывал в него дрова, и уголья слабо светились, отдавая последнее тепло. Первой заговорила Секира.
– То есть ты веришь, что последняя башня Сияющего Слэйруса – или то, что от нее осталось, – находится в Медвежьем остроге. И там же стоит ларец, в который маг заточил Надежду. Ты считаешь, что именно тебе предстоит открыть этот ларец и это поможет в борьбе против короля-медведя.
Я кивнула.
– Мне предсказывали многое. Однажды посулили, что я открою два ларца из трех. Первый открыть я не успела, меня опередил Тоби – тот, кто в конечном итоге стал Слэйто.
– И тот килиаз был смертельно опасен, – напомнила генерал. Ее серьезный взгляд неотрывно следил за мной. Удивительно, что, получая во сне пророчества от своего бога, она с недоверием относилась к другим проявлениям магии в этом мире. Хотя ничего нового – вера ведь так привередлива. Люди с поразительной избирательностью подходят к тому, во что верить: например, выбрав свет, начисто забывают, что придет время кромешной тьмы.
– Да, килиаз с Истиной убил бы Тоби, не вмешайся Элея, – согласилась я. – Но другой ларец – с Любовью – позволил богине выжить, а мне – отвоевать у смерти Слэйто. Что ждет нас в ящике с Надеждой, думаю, не знает даже наш маг.
– А ты не думаешь, что очень странно было бросать тебя на подступах к ларцу, который сам же и сотворил? – недовольно заметил Атос. – Он один точно знал, куда следует идти и что ждет нас в Медвежьем остроге. Почему же он сбежал?
