– Зайдем? – предложила Извель. Она успела спешиться и с любопытством заглядывала в приоткрытые двери, из-за которых веяло прохладой и ароматом цветов.
– Зачем? – удивился Атос. – Среди нас нет последователей Прощения.
– Храм – это мэсто богов. Нэважно, в чэсть кого он был воздвигнут, благость будэт жить под его сводами, – спокойно ответила ока. – У моэго народа есть традиция: пэред важным путешествиэм мы молимся тому, в кого вэрим, чтобы он благословил наш путь. Неужэли тэбе нэ в кого вэрить и нэкого попросить о защитэ в пути, Атос?
– Боги не услышат, как бы громко мы ни молились, – мрачно отозвался Слэйто. – Но перевести дух перед дорогой, оставить тревоги позади – это хорошая традиция.
Он, как и ока, спешился и, приняв у нее поводья, привязал их к хлипкой ограде, окружавшей церквушку. Затем маг легонько толкнул трухлявые двери и вместе с Извель скрылся в темном нутре церкви. Мы с Атосом пожали плечами и поспешили присоединиться.
Пола под ногами не оказалось. То ли селяне растащили доски, то ли они просто сгнили, но под ногами пружинила обычная почва. Сквозь разбитый потолок на голую землю падали последние лучи солнца. Возле покосившегося алтаря разрослись белые колокольчики. Они и издавали тот терпкий аромат, который я учуяла еще снаружи. Это были огромные заросли, казалось, срезай их охапками – заметно не будет. Белые головки закачались в такт легкому движению воздуха, которое мы вызвали, приоткрыв дверь.
Даже Атос, сначала дичившийся церкви, остановился, очарованный цветами и запахом, наполнявшим ее стены.
– Помните ту старую сказку про цветочницу, что выращивала в заброшенной церкви цветы на продажу? – с мечтательной улыбкой произнес Слэйто, сорвав один из колокольчиков и вплетая его в свою косу. – Она была дочерью земли и погибла в мольбах к ней.
– Это самосев, – отозвался Атос. – Семена ветром занесло в трещины в стенах. Колокольчики – известный сорняк, вытесняют любые другие растения. Неудивительно, что они тут так разрослись.
– А мне нравилась та сказка, – тихо сказала я, присев на каменные нагромождения, возможно, когда-то бывшие скамьей.
– Можэт, это и нэ сказка вовсэ. Можэт, в одном из миров это случилось на самом дэле. А нашу с вами историю там, напротив, считают сказкой!
На эти слова Извель Слэйто тихо засмеялся, а Атос недоверчиво фыркнул.
– Я бы не хотела быть героем сказки, – произнесла я, поморщившись. – От них слишком многого ожидают. Герои должны быть образцами нравственности и морали, принимать верные решения, убивать драконов и спасать принцесс. Я предпочитаю оставаться самой собой, со всеми своими недочетами и без восторженной толпы за спиной.
– Я был бы, безусловно, положительным персонажем, – отозвался Атос. – Таким Хани-дурачком. Мне бы все прощали, потому что я вызывал бы сочувствие своей слепотой и трагической судьбой.
– Я был бы второстепенным персонажем, – выдал из угла Слэйто. – Но я это уже говорил Лис. Может, у меня была бы какая-то нравоучительная роль. Что-то вроде: не стоит принимать наркотики или притворяться живым.
– Хватит-хватит. – Извель даже ногой притопнула. – Мы пришли в цэрковь, чтобы в тишине и покое приготовиться к путэшествию, а вы развэли балаган!
Мужчины неловко переглянулись и замолчали. А Извель подошла ко мне, наклонилась и прошептала на ухо, щекоча мою щеку своими белоснежными кудрями:
– Сказки сами выбирают героев, Лис’енок, и сами себя рассказывают. Хочешь ты быть примером или нэт, это их нэ волнуэт.
Мы сидели в тишине церкви, вдыхая сладостный аромат колокольчиков. Солнце скрылось, и сумерки затопили полуразрушенное здание. Мысли впервые за долгое время начали плавно течь, а не перескакивать с одного на другое. Я почувствовала на лице дуновение ветра. Но не того, что заставил колокольчики кивать белоснежными головками. Нет, меня вновь коснулся ветер странствий. Только сейчас я осознала, что впереди лежит путь – мой единственный верный любовник. Путешествие началось.
Имя шестое: Слэйто
Это была самая необычная компания из тех, в которых мне доводилось бывать. Двухсотлетний маг, то замкнутый и сонливый, то вспыльчивый и готовый разве что не в драку лезть. Крайниец, похороненный мной два года назад, променявший меня на другую и испытывающий за это странный стыд. Умудренная годами и знаниями гадалка, одетая в лучшие шелка Королевства и большую часть времени пытающаяся разнять этих двоих. И я – отличное дополнение к нашему странному отряду.
Когда мы с Мастосом еще только шли в столицу, мне казалось, что от всей этой кочевой жизни я окончательно вымоталась. Мысли занимали смертельная усталость и обида на всех и вся. На Атоса, который, как я думала, захватил вместе с Алайлой власть в стране. На Слэйто, с которым у нас все как-то нелепо оборвалось, даже не начавшись. Я злилась даже на Аэле за то, что та стала Элеей, и на Мастоса – за его тайны.
Но только сейчас, мерно покачиваясь в седле, я услышала свой собственный внутренний голос, который все это время заглушали гневные вопли обиды. Я злилась на себя.
Сколько прошло времени с тех пор, как я покинула замок? Годы. Я повидала страну, послужила в легионе, дважды перешла горы, сразилась с демоном из сказок и с Поглощающим, открыла заветный ларец с Любовью, поцеловала богиню… я прошла километры и испытала то, что обычной дочке оружейника и не снилось. Но в итоге так и не разобралась с главным вопросом своей жизни: кто я?
Похоже, именно это и ставило в тупик золотой вихрь из моих кошмаров. Он раз за разом требовал, чтобы я назвала себя. Но проблема была в том, что я и сама уже плохо представляла, кто я такая и чего хочу. И вот я направляюсь спасать мир, возле меня близкие друзья, у меня есть цель, у меня есть, если так можно выразиться, предназначение. Но весь фокус крылся в том, что никто из них не догадывался, что я играю с ними в одной команде исключительно по инерции.
Во мне не было благородства Извель, устремлений Атоса, долга Гардио. Даже сил Слэйто у меня не было. Но самое печальное – у меня напрочь отсутствовало желание спасать эту страну и всех ее жителей. Тех, кто, на мой взгляд, заслуживал спасения, можно было посадить в одну лодку и увезти на Симм, чтобы пересидеть там бурю, а может, и основать новую колонию. Да, меня волновали замечательные Мама-Ока и Фил с женой, Ким и Никка, даже Шмулс, кабатчик из Ярвелла, но этих людей было так мало! А все остальные? Я ведь не только прочитала дневник Слэйруса, но и прожила в Королевстве без малого тридцать лет. Аэле могла напомнить мне, как заботиться о близких, но пробудить во мне любовь ко всему роду человеческому было не под силу даже ей.
А самое страшное, что в глубине души я презирала жителей Королевства. И, может быть, даже ждала расправы над ними за их равнодушие, грубость и неотесанность. За то, что они забивают заокраинцев камнями и насилуют дочерей оружейников. За такие проступки они заслуживали пришествия золотого вихря. Но в этих страшных мыслях я не решалась признаться даже самой себе. Зато злость, гнев и ярость сплетались у меня в груди в тугой комок, мешая разобраться в том, кем я была и кем становилась.
