– Ну? – повторил легионер с пером. – Как тебя зовут?
– Меня зовут Лис.
* * *
– Это было слишком легко, – сказал Слэйто. То, что я приняла за возвращение эмоций мага, скорее всего, было побочным эффектом элеевых слез. Я уже видела такое раньше – он начинал двигаться чересчур резко, уголки рта подрагивали, словно при тике. – Ты чего такая бледная?
Мы прошли во внутренний двор. Чуть поодаль, у стены, увитой красным плющом, была разбита тренировочная площадка. Четыре столба с натянутой по периметру веревкой огораживали посыпанный песком квадрат земли, на котором неумело мутузили друг друга два паренька.
– В смысле бледная? – спросила я, хотя мои мысли сейчас витали очень далеко. Я беспокойно оглядывалась, пытаясь в открытых ли галереях замка, в тени ли дворца отыскать рослую мужскую или хрупкую женскую фигуры.
– Будь чуть веселее, Лис, ну! – Маг сжал мое запястье так, что стало больно. – Я почти уверен, что смогу уговорить Атоса отречься от его прекрасной девы. Войя, я уверен на все сто! Ты не знаешь и половины моих трюков.
И он расхохотался так, что рекруты вокруг начали на нас оглядываться.
– Прекрати, – шикнула я на него. – О чем ты? Сначала Мастос спятил, а теперь и ты?
Слэйто вновь улыбнулся одной из своих самых отрешенных улыбок и взглянул на меня. На одно мгновение мне показалось, что во взгляде его читалась чистая, безудержная ненависть. Если бы Слэйрус ее когда-либо дистиллировал, она выглядела б именно так: пламя, вскидывающееся над угольями, которые, казалось, было совсем остыли. Пламя и дым, которые душат тебя, иссушают, а то, что остается, подхватывает ветер – вот что такое была эта ненависть. На тот миг мне почудилось, что я ненавижу себя не меньше, чем он, что горю заживо и считаю это вполне заслуженным.
Но как всегда, секунда – и снова передо мной сонный Слэйто с прикрытыми глазами и блаженной улыбкой.
– Не могу же я оставить тебя одну, Лис. Я обязан о тебе позаботиться.
– Позаботься о том, чтобы в следующий раз получше отмерить дозу, – буркнула я, все еще напуганная тем, что прочла во взгляде своего спутника.
– Где ты учился драться, солдат? В любом кабаке дерутся отчаянней! Боги, спасите, да любая кухарка лучше оттаскает за волосы поваренка!
Голос раздавался со стороны площадки. Я узнала бы его из тысячи. Не изменившийся, не треснувший – все такой же зычный, громкий голос командира. Друга. Брата.
– Атос жив, – прошептала я. В эту секунду я могла не думать о последствиях, а просто позволить себе насладиться счастьем осознания. – Он жив.
* * *
Я никогда и никому бы в этом не призналась, но после магического взрыва нередко представляла, что Атос чудесным образом спасся, и вот мы встречаемся. В этих мечтаниях я, конечно же, сразу прощала его глупую веру в Алайлу и щенячью преданность ей. Мы смеялись, обнимались и уезжали на поиски приключений далеко-далеко. В этих мечтах не было Атоса, лишь выдуманный его образ: мой смелый защитник, мой учитель, мой брат… Мой, мой, мой. Не настоящий Атос, обуреваемый своими страстями, а некое приложение ко мне, тот, кому по долгу службы вменялось делать меня счастливой.
Это и было самым сладким: воображать себе идеальный мир и идеальную дружбу. И как только противный голос разума тихонько шептал: «Погоди, не все так просто…» – я попросту обрывала грезы. Мечты должны приносить радость, верно? Никому не нужна правда жизни.
Но он и вправду был жив, стоял в паре десятков метров, дышал тем же воздухом, что и я, и от души ругался, как в былые времена. И то, что мы встретились, вдруг стало самым худшим моим ночным кошмаром. Взявшись за край, я натянула фаранк на лицо так, что один из его слоев скрыл меня от глаз до самой шеи. Теперь я была готова встретиться со своим двухлетним страхом.
Я смотрела на Атоса, может быть, с минуту, пока не поняла, что пытаюсь отыскать в нем чужака. Мне хотелось, чтобы он выглядел или вел себя иначе. Чтобы я с легким сердцем могла сказать: «Да, он ошибся и избрал зло. Что ж, можно убить его со спокойной совестью». Но, к своему нарастающему стыду, я видела лишь крайнийского мальчишку, который на людях всегда вел себя слегка вызывающе. Разве что чуть возмужавшего, отрастившего волосы, завязанные теперь в небрежный хвостик, и одетого в форму бело-зеленых оттенков, приличествующую генералу. На спине в ножнах, как всегда, висел огромный двуручный меч, вот только это был другой клинок – это я поняла издалека. Атос нетерпеливо постукивал костяшками пальцев по ограде импровизированной арены, как делал тысячи раз в беседе со мной. Начал колотить – дурной знак, нервничает или даже злится.
Он на миг прекратил отчитывать рекрута и взглянул куда-то за мою спину, затем равнодушным взглядом скользнул по мне и вновь отвернулся.
– Ты надеялась, что он узнает тебя, верно? – тихо и немного печально сказал Слэйто. – Что ваша встреча сложится как-то иначе, а не посреди толпы безусых юнцов?
– Немного приватности мне бы и вправду не помешало, – с горечью ответила я.
– Это можно устроить.
Я ничего не успела возразить, как вдруг Слэйто резко повел правой рукой, обводя весь двор невидимой окружностью. И люди начали валиться с ног, словно подкошенные незримой косой: рекруты, легионеры, служанки – все, кто входил в магический круг Слэйто, без чувств оседали на землю. К горлу подкатила тошнота. Я слишком хорошо помнила, как беззвучно падали маленькие птички в вербовой рощице, пока я бежала, пытаясь спастись от разрушающей волны. Зрелище людей, падающих в полнейшем молчании, слишком напоминало день, когда я простилась с Атосом.
На своих ногах во дворе остались лишь трое. И теперь, развернувшись, Атос вовсе не выглядел безучастным. Он смотрел на нас оценивающе, особенно на Слэйто, который не потрудился опустить руку после заклинания, – так и стоял, словно деревенский указатель.
Атос вынул меч из ножен и указал на Слэйто.
– Если они мертвы, сейчас ты к ним присоединишься.
Он сказал это спокойно, но я заметила нечто поразительное. С каждым словом над Атосом взвивались язычки темного пламени.
Не дьявольской энергии проклятого ключа, нет! Я была уверена, что это было облучение вроде моего. Он был зол, но не проклят.
– Они спят. Кто я, по-твоему, – убийца? – с легкой усмешкой спросил маг.
– А почему нет? Что я должен подумать? Ты не представился, а твоя ока молчит. Люди вокруг меня лежат без сознания – это очень плохое начало любой истории. – С этими словами Атос направился к нам, меряя землю широкими шагами. На полпути он сбросил плащ. Ну разумеется, в битве он только стеснял бы движения.
Я попыталась остановить его, но от волнения мой голос сорвался на хрип, и вместо фразы вышло нечленораздельное карканье. Этого, однако, хватило, чтобы крайниец замер, так и не приблизившись. Слэйто взглянул на меня и, сообразив, что толку от меня никакого, снова обратился к Атосу.
