– А чем ты занимаешься? – поинтересовалась она, присаживаясь на кресло. Странно, что до этого момента она даже не потрудилась задать ему этот вопрос. Наверное, ей было все равно. Он существовал для нее вне контекста.
– Я учитель русского языка и литературы, – гордо ответил Ян, – а ты?
– А я… – Мона задумалась на несколько секунд, но затем решила не лгать, – а у меня нет профессии, я просто прожигаю жизнь и папины деньги, поэтому он и отправил меня сюда.
– Как это? – не понял Ян.
– Вот так, – пожала плечами, – хочет, чтобы меня здесь перевоспитали, а затем он отдаст меня удачно замуж за какого-нибудь бизнес-партнера.
Ян смотрел в окно, на разыгравшуюся там метель. Комнату освещала лишь лампа под абажуром, было тепло и уютно, и если бы на это была его воля, он бы не выходил из этой комнаты никогда в жизни. Впрочем, он и так далеко не уходит, – криво усмехнулся он отражению в стекле. Он бы хотел остаться с Моной, но ее отец наверняка не рассматривает в качестве зятя нищего преподавателя языка и литературы.
Чайник щелкнул, библиотекарь разлил кипяток по чашкам и бросил в каждую по пакетику. Протянул одну:
– Осторожно, горячо.
Мона, взяв чашку и едва не обжегшись, поставила ее на пол.
– Я должен тебе все рассказать. – Он присел на кресло рядом и держал чашку с обжигающей жидкостью в руках, не замечая жара.
– Да нет, ничего ты не должен, – покачала головой она.
– Ладно, я переформулирую, я хочу все рассказать тебе.
Он заговорил глухо и медленно, словно, извлекая из памяти болезненные воспоминания, снова наносил себе свежие раны:
– Знаешь, несколько лет тому назад я решил написать книгу. У меня тогда все было хорошо – любимая работа, любимая девушка, прекрасная семья, ученики, друзья. У меня было все, что нужно для счастья, и, как это обычно бывает, этого оказалось недостаточно. – Он сделал глоток обжигающей жидкости и продолжил рассказ.
Слушала, не перебивая. Ян был прекрасным рассказчиком, она словно смотрела кино – объемные фигуры Алисы, Романа, редактора проплывали перед глазами. Она смеялась и плакала, проходя вместе с ним непростой путь, который привел Яна на Перекресток Старого профессора. Когда он умолк, они еще какое-то время сидели в тишине. На улицу упали сумерки, тишина оглушала. Скоро придет смотрящий и разрушит их тихое счастье.
– Я хочу сбежать, – пододвигаясь ближе к Яну и прикасаясь губами к его уху, прошептала Мона.
– Я понимаю, – легонько, словно целуя воздух, ответил он.
– Пойдем вместе? – Она заглянула ему в глаза.
– Я… я не могу, ты же знаешь.
– Ты все можешь, все, – безапелляционно заявила она, беря парня за руку и поднося ее к губам.
– Чем я могу тебе помочь? – Молодой человек сменил тему, поднялся с кресла и подошел к лампе, принимаясь бестолково водить рукой по абажуру.
– Мне нужны книги. – Девушка не стала настаивать, она верила Яну и всем сердцем доверяла ему, но в глубине все равно билась мысль о том, что он не здоров.
– Какие?
– Общая хирургия, физика и что-нибудь про электричество для чайников.
– Для чайников? – не понял он.
– Ну в смысле для тех, кто вообще ничего не понимает в физике и электричестве, – рассмеялась девушка.
– Вовсе ты не чайник, – не согласился Ян, направляясь к выходу. Мона поднялась с кресла и последовала за ним.
– А кто? – кокетливо спросила она, выходя в коридор, беря Яна за руку и приноравливаясь к его легким шагам.
– Ты симпатичная кастрюлька, – улыбнулся Ян.
– Что? – возмутилась она и слегка замахнулась, чтобы шлепнуть парня, тот увернулся и отскочил в сторону, Мона попыталась его достать, спустя несколько мгновений они бегали по коридору с дурацким визгом, играя в догонялки, затем Ян припустил по лестнице, Мона последовала за ним. Они ввалились в книгохранилище, и здесь он привлек ее к себе, прошептав на ухо:
– Здесь нет камер.
Спустя два часа девушка вышла из библиотеки, неся под мышкой несколько интересовавших ее книг, они были вырваны из оригинальных обложек и помещены в переплеты толстых романов Жорж Санд и Жюля Верна. Это предложил Ян, он не спрашивал ее, что она задумала, а когда она сама попыталась с ним поделиться, просто прикрыл ей рот ладонью и молча покачал головой, отказываясь знать что-либо и подвергать ее опасности, что он случайно сможет выдать ее тайну.
Мону очень тронул его жест, а еще больше то, что он попытался замаскировать ее книги под легкие романы. Ей не хотелось уходить от него, хотелось остаться, вместе разработать план, но Ян был прав – в этом деле лучше было положиться только на саму себя. Максимальная осторожность – это залог успеха.
И снова ночь она провела с книгами. В этот раз чтение двигалось медленно, со скрипом, словно пыталась толкать в гору заглохший автомобиль. Отвлекалась почти ежеминутно, спустя пару часов начала болеть голова и она чуть было не поддалась соблазну сна. Отложив книги в сторону, Мона открыла окно и высунулась почти по пояс. Ледяная стужа отрезвила, снег запорошил глаза и ворвался в комнату. Если она сейчас сдастся, то никогда не сможет отсюда сбежать. И так и будет жить между почтой, библиотекой и домом графини, куда ее и на порог не пустят.
Почувствовав, что замерзает, снова вернулась к чтению, оставив окно приоткрытым.
К утру у нее был список вопросов, которые она планировала задать Савельичу. Он единственный казался ей более или менее компетентным человеком в бытовых вопросах. И если с хирургией она разобралась в общих чертах, то электричество по-прежнему оставалось загадкой. Во всей книге было слишком мало знакомых слов.
Утром после короткого забытья без снов она с трудом встала, приняла холодный душ, чтобы немного прийти в себя, но ей это не очень помогло. Она спустилась на кухню полная решимости не завтракать – две чашки кофе, и к Савельичу, но уже на лестнице почувствовала дразнящие ароматы. Пытаясь удержать рвущуюся наружу радость, она понеслась вниз, перепрыгивая через две ступеньки, остановилась перед дверью кухни, чтобы немного отдышаться и сделать вид, что для нее это все ничего не значит, но затем плюнула на собственные потуги и широко распахнула дверь.
Графиня хлопотала на кухне. Она носилась от плиты к маленькому столику возле окна, где был уже накрыт завтрак на двоих. Мона заметила свежие булочки, масло, несколько баночек с джемом. Анастасия ловко переворачивала полоски бекона, рядом в сковородке подрумянивалась яичница.
– Мона, я… – графиня растерянно посмотрела на девушку, а та быстрым шагом пересекла кухню, подошла к ней и крепко обняла.
– Простите, я хотела как лучше, – словно маленькая зашептала она.
– Я знаю. – Графиня отложила лопаточку, которую держала в руках, и крепко обняла девушку, легонько покачивая, как маленькую, и целуя в волосы. – Я знаю.
