– Графиня сказала, что я быстро всему учусь, – как маленький ребенок, из последних сил цепляющийся за спасательный круг родительских слов, перед тем как утонуть в правде жизни, выдавила Мона.
– Графиня, при всей моей любви к ней, сумасшедшая. Не уверен, что стоит прислушиваться к ее словам.
Чувствуя, что еще несколько секунд и она снова разревется, негнущимися пальцами Мона с трудом напечатала «Привет, папа». Затем стерла. Он уже отправил ее один раз в Англию. Он хотел дать тебе лучшее образование! – тут же откликнулся другой голос в голове, взявший на себя функцию папиного адвоката. – Но он не забирал меня на каникулы! – детские обиды оживали и одна за другой всплывали на поверхность. – Он занятой человек, не может сидеть с тобой вместо няньки несколько недель. Поэтому какая разница, где тебе жить – в Англии или дома? Тем более дома было небезопасно, папин бизнес подразумевал большое количество недоброжелателей.
«Я у Кирилла, того самого, с которым мы ужинали. Папа, ты меня предал?». Напечатав, Мона тут же стерла последнее предложение и ограничилась лаконичным:
«Вытащи меня отсюда».
Она нажала на кнопку «отправить». Посидела еще несколько секунд перед монитором – единственным ярким пятном в темной комнате.
– Надеюсь, что через несколько дней ты поймешь, что мне можно доверять, – нарушил тишину Кирилл.
– Никогда, – процедила сквозь зубы Мона, – ты врешь. Папа приедет и заберет меня.
– Мы ходим по кругу, – он снова пожал плечами и отойдя от окна направился к столу, – когда ты убедишься в правдивости моих слов, приходи.
* * *
В ту ночь Мона спала очень плохо – забывалась на несколько мгновений, затем вскакивала, бежала к окну – ей казалось, что двор наводнили машины с мигалками и прожекторами. Этого маньяка сейчас схватят, а ее освободят. Из машины выйдет папа, заключит ее в объятия и все будет как прежде. Но двор был мертвенно пуст, освещаемый лишь полной луной, придававшей ему оттенок декорации для фильма.
В полусне она беседовала с графиней и Яном. Оба уверяли ее, что Кирилл соврал, они совершенно здоровы, просто они узники этого странного места. От Яна избавился брат, претендующий на наследство, а графиню отправил сюда муж, чтобы счастливо жить с молодой любовницей и не делить с женой фамильный замок. Ей понравилась эта версия, и она решила, что с утра первым делом пойдет к ним, чтобы убедиться в своих догадках. Она забылась тяжелым сном лишь на рассвете, проспала, быстро приняла душ и с тяжелой головой спустилась на кухню, где ее ждал уже традиционный набор продуктов. Несмотря на то что была голодна (вчера вечером она так и не поужинала), Мона почувствовала тошноту при виде продуктов. Наспех выпив чашку кофе, девушка отправилась в библиотеку.
За ночь она много всего передумала и к утру решила, что не верит Кириллу. О том, что она отправится в Англию, отец сказал ей задолго до того, как посадить в самолет. Да и причин у него, надо сказать, была целая масса. Она и правда скверно вела себя в подростковом возрасте, и отец перепробовал все, что мог, перед тем как передать ее в жесткие руки британцев. Но после возвращения она не делала и половины тех глупостей, что позволяла себе раньше.
Да, возможно, она бездумно прожигала жизнь по ночным клубам с друзьями, но ведь это же не такой грех, за который отправляют в психбольницу. Мог бы с ней поговорить, в конце концов. Нет, Кирилл наврал ей, непременно наврал, а с письмом что-то сделал. И, поговорив с Яном и графиней, она в этом убедится.
Воспоминания о вчерашнем поведении библиотекаря отозвались внутри болезненным эхом. Он сразу же убежал и стал что-то писать, но мало ли кто как ведет себя после секса? Может быть, ему просто не понравилось? Мона поморщилась и задумалась: что бы ее расстроило больше – разочарование Яна или то, что он просто псих?
До библиотеки она добралась довольно быстро, обходя лужи, – ночью резко потеплело, и снег начал таять, превращая сугробы в ручьи кристально чистой воды – здесь не было машин, не было людей, некому было загрязнять кипенную белизну снежного покрова.
Полная решимости, она отворила дверь библиотеки и позвала:
– Ян?
Тишина. Мона быстро взбежала по уже знакомым ступеням и направилась в маленькую комнату. Ян спал на кресле, рядом стоял включенный компьютер. Осторожно Мона зашла в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь:
– Ян? – снова позвала она, понизив голос и косясь на компьютер, а что, если?..
Она помнила, как расстроило библиотекаря ее непрошеное вмешательство в его дневник, но ведь тогда она влезла от нечего делать, а сейчас ей просто жизненно необходимо узнать правду.
Косясь на крепко спящего молодого человека, чье лицо освещал лишь светящийся экран компьютера, Мона присела перед ноутбуком и, не выпуская Яна из виду, начала читать развернутый документ:
18 декабря
15.13 Еще с утра у меня была надежда. Я даже отметил, что стал забывать о предательстве Алисы, и в глубине души рад ему. Ведь не оставь она меня тогда, я бы никогда не оказался в этом месте и не встретил бы Мону. Действительно, даже самые тяжелые обстоятельства в итоге оборачиваются к лучшему. Мне показалось, что ей понравился мой сюрприз. Она была удивлена и немного шокирована тем, что я приготовил для нее. Но самым весомым аргументом в пользу того, что моя задумка удалась, был ее поцелуй и то, что мы были вместе. Я пока не готов сформулировать все, что я пережил за эти минуты, мне нужно время, чтобы отыскать подходящие выражения, чтобы ни в коем случае не опошлить и не унизить то, что произошло между нами. Тот ценный дар, который она мне подарила. Но могу лишь сказать, что в какой-то момент я почувствовал, что мы единое целое. Две половины, совпавшие до молекул, до атомов. Но затем она спросила про «смотрящего» и это было как удар в сердце. Я вдруг отчетливо понял то, что предпочитал не замечать, то, что почувствовал в тот самый момент, когда увидел ее. То, что читалось в ее словах, взглядах, поведении, смехе, поступках. То, что она не такая, как я. Она не такая, как мы все.
Закусив губу, чтобы не закричать, Мона подняла глаза от экрана и увидела, что Ян не спит и смотрит на нее.
– Прости, я… – Она резко захлопнула крышку компьютера.
– Не проси прощения, я специально оставил, чтобы ты прочитала. Сказать самому не хватило бы сил и смелости. – Он сел и отвел глаза, словно пытаясь что-то рассмотреть в темном углу комнаты.
– Ты болен? – Девушка поднялась с пола и присела на кресло рядом с ним.
– Они так говорят, – он кивнул.
– Неважно, что говорят они. Важно то, что думаешь ты. – Мона взяла его за руку и попыталась заглянуть в глаза.
– Ну ты же знаешь, что психи никогда не признают себя психами, – попытался рассмеяться Ян, но у него не получилось. – Я не знаю, я не могу сказать, ведь смотрящий дает мне лекарства каждый день, но я знаю, что я не в порядке.
– Неправда! – запальчиво воскликнула она. – Ты в большем порядке, чем большинство тех, кто считает себя нормальными!
