Пока охранники прочесывали квартиру, Юлия уселась на кадушку с пальмочкой в зимнем саду и, вытащив телефон, увидела, что пришло сообщение от мужа.
«Все в порядке?» — спрашивал он, добавив смайлик в виде улыбающегося солнышка. Чувствуя, что на глаза в который раз за день навертываются слезы, Юлия быстро спрятала телефон.
Все ли в порядке? Похоже, что нет…
— В квартире никого нет, — доложил ей один из появившихся охранников. — Вам требуется помощь, Юлия Васильевна?
Не исключено, он был прав, и ей в самом деле требовалась помощь. Только совсем не такая, которую он наверняка имел в виду.
— Точно нет? — вырвалось у нее, и другой охранник, присоединившийся к первому, заметил:
— Быть может, вы позвоните мужу?
Юлия, сухо поблагодарив мужчин, подошла к двери. Они наверняка считают ее истеричной дамочкой, которая забивает голову невесть какими вещами. Она бы сама была крайне рада, если бы это было так.
Пройдя в квартиру, Юлия поняла, что по-прежнему ощущает тревогу. Но не верить охранникам не было нужды — хотя в каком-нибудь третьеразрядном фильме ужасов, которые так обожал Стас, серийный убийца, перехитрив всех и вся, притаился в самом невероятном месте и выпрыгнул бы в самый неподходящий момент (а какой момент для нападения серийного убийцы, собственно, подходящий?) прямо на главную героиню.
Юлия услышала тихий зуммер — это пришло еще одно сообщение от Романа. Отписав мужу, что «все в полном порядке», она поднялась по лестнице на второй этаж и с опаской приоткрыла дверь в спальню.
Никто не выскочил оттуда, никто не попытался ее схватить. Тяжело вздохнув, Юлия разделась и улеглась на кровать. Она чувствовала себя разбитой.
Она закрыла глаза, желая погрузиться в сон и попасть… Попасть в свой кошмар. Но, как она ни пыталась, заснуть не получилось.
Проворочавшись с боку на бок около часа, Юлия поднялась и, облачившись в халат, спустилась вниз. Вероника действительно приготовила роскошный обед, и Юлии доставило большое удовольствие вылить и выбросить все в унитаз.
Так-то оно лучше!
Внезапно чувствуя себя гораздо спокойнее, Юлия снова поднялась в спальню и взглянула на часы. Скоро должна была подъехать сыщица Иванова, да и Роман написал, что через часа два будет дома.
Женщина открыла ящик комода и извлекла оттуда папку с досье относительно причин аварии автомобиля мамы. Она обещала тезке вручить досье.
Внезапно, чувствуя неладное, Юлия раскрыла папку — и обомлела. Никакого досье в папке не было.
Бросившись на колени, Юлия стала рыться в комоде. Ведь еще утром все было на месте, а теперь исчезло…
Юлия выпрямилась, чувствуя, что ее колотит. Ну конечно же Вероника вела речь о том, что обнаружила досье и сфотографировала. А собирая свои манатки, прихватила его с собой.
Буквально застонав от злости, Юлия плюхнулась на кровать. Она отыскала в мобильном номер Вероники и позвонила ей — абонент конечно же был временно недоступен.
Или даже не временно, а теперь навсегда.
Да даже если бы Юлия и дозвонилась до нее — то что бы могла ей сказать? Попросить вернуть досье? Иначе что?
Кляня себя за то, что не сделала копию или не отсканировала досье, Юлия вытянулась на кровати, устало закрыла глаза…
Бункер
…И, открыв их, поняла, что снова находится в бункере. Уверенно подойдя к двери своей камеры, Юлия толкнула ее — и увидела стоявшего в коридоре Квазимодо. Тот, вздрогнув, уставился на нее и пророкотал:
— Но дверь же была заперта!
Юлия, посмотрев на его лапу, в которой Квазимодо сжимал связку ключей, заявила:
— Я умею проходить сквозь закрытые двери! А ты?
Квазимодо смешался, а женщина, подойдя к нему, сказала:
— Ты ведь хотел провести меня куда-то… К нему!
К нему, Великому Белку.
Веронике? Дяде Игорю? Игорьку? Кому-то еще?
Безымянному типу, который был то доктором, то официантом.
Квазимодо, отступив в страхе, заявил:
— Нет, тебе туда нельзя. Ты должна остаться здесь… Должна!
— Никому я ничего не должна! — ответила Юлия и, протянув руку, просто забрала у Квазимодо ключи, которые тот отдал не сопротивляясь.
— Так, где дверь? — спросила Юлия, и тюремщик произнес:
— Но тебе же так хорошо… Зачем тебе уходить отсюда?
Ударив Квазимодо ключами по животу, Юлия повторила вопрос:
— Где дверь?
Тот, обреченно смотря на нее, ткнул толстым пальцем в грудь Юлии и сказал:
— Прямо за тобой!
В удивлении обернувшись, Юлия вдруг поняла, что в самом деле стоит теперь перед дверью — но отнюдь не перед дверью камеры, из которой только что вышла, а перед той, черной, с черным же фонарем, в которой впервые столкнулась с чертовой девочкой.
С несчастной девочкой по имени Юлия Белкина.
Только у двери не было замочной скважины. Но это Юлию не смутило — она толкнула ее, и дверь поддалась. Она шагнула во тьму и услышала за спиной голос Квазимодо:
— Нет, не надо… Туда тебе не надо…
Юлия повернулась и закрыла за собой дверь. А потом на ощупь двинулась вперед. Странно, но то, чего она боялась раньше, теперь уже не наводило на нее страх. Подойдя к противоположной стене, она пошарила по ней рукой, задела некое подобие выключателя — часть стены плавно отошла в сторону, и в образовавшейся пустоте Юлия разглядела уводившую куда-то вниз лестницу.
Она начала спускаться по лестнице. Наконец миновала недлинный коридор, подошла к новой двери, которая была заперта (и выглядела как дверь ее ванной), — и вдруг заметила на стене гвоздик с висящим на ней ключом на зеленой тесемочке. Взяв его, она вставила его в скважину, без труда повернула. Дверь, скрипнув, отворилась. Юлия попала в комнату — в ту самую, которая была ей знакома.
На столе покоилось тело, прикрытое клеенкой. Юлия подошла к столу и, схватив клеенку рукой, резко сдернула ее.
И увидела свое собственное тело — с пустотами вместо глаз и закрытым ртом. Внезапно это тело вдруг дернулось и резко село, а затем протянуло к ней руки — словно моля о помощи.
Юлия отступила назад — не столько от страха, сколько от неожиданности.
Почему на столе находилось ее собственное тело?
Пятясь, она уперлась спиной в дверь — повернулась, рванула ее на себя и слишком поздно заметила, что из-под двери сочится нестерпимо яркий свет.
Рука была раскаленная, Юлия отпрыгнула в сторону — и увидела яркий сноп света, который бил в лицо. И оттуда, из этого света, прямо на нее шагнула темная фигура, ни лица, ни деталей фигуры которой она не могла рассмотреть. И в ушах у нее раздался голос:
