— Солнышко, ты меня пугаешь. Кто он?
— Великий Белк! — ответила Юлия и вдруг начала плакать. То, что последовало за этим, она помнила плохо. Снова провал в памяти. Кажется, Роман взял инициативу в свои руки и быстро выпроводил гостей. Не допустил до нее совавшуюся с ненужными советами и «таблеточками от нервов» Веронику Ильиничну. Подхватив, на руках отнес жену на второй этаж, в спальню, где раздел ее, положил в кровать и накрыл легким одеялом.
— Думаешь, я сумасшедшая? — спросила Юлия его слабым голосом, а муж решительно ответил:
— Солнышко, мне все равно! Раз сумасшедшая, то буду любить сумасшедшую. Я где-то читал, что многие психиатры уверены — так называемых нормальных людей просто в природе не существует. Что у каждого, даже самого якобы нормального, есть какие-то специфические отклонения в психике.
— И главные психи сами психиатры! — заявила Юлия, а Роман, присев на кровать около нее, поцеловал ее в лоб и констатировал:
— Кажется, у тебя жар. Скажу Веронике, чтобы сделала тебе цветочный чай…
Раздался стук в дверь, и еще до того, как кто-то из них мог как-то на это среагировать, дверь раскрылась, и на пороге возникла Вероника — с подносом в руке, на котором стояла чашка.
Юлия вздрогнула: эта сценка уж слишком сильно походила на появление Квазимодо в ее камере с подносом, на котором стояли еда и питье.
Но не могла же Вероника каким-то непостижимым образом быть Квазимодо?
— Вы просто чудо, Вероника Ильинична, — произнес с благодарностью Роман, принимая поднос, а Юлия так не считала.
Если Вероника и была чудом, то чудом-юдом. Эдакий вездесущий ангел зла, который норовит все знать и сунуть во все дела, в особенности которые ее не касаются, свой длинный нос.
Нос у Вероники в самом деле был длинноват. Прямо как у сказочной ведьмы.
Или у ведьмы, которая работала на Великого Белка.
— И печенюшек я еще принесу… Забыла!
— Не надо! — крикнула Юлия, а Роман произнес:
— Большое спасибо, Вероника Ильинична, однако больше ничего не требуется. Вы очень добры. Думаю, вы можете идти домой. Юлии Васильевне требуется покой…
Экономку было не так-то просто выпроводить даже из супружеской спальни:
— Роман Глебович, да вы можете отдохнуть, а я посижу с Юлией Васильевной. Потому что вы наверняка тоже устали…
Муж на мгновение заколебался, потому что выглядел он, как отметила Юлия, в самом деле несколько устало, и, опасаясь того, как бы он не ухватился за эту идею, она быстро вставила:
— Нет, я хочу побыть одна! Точнее, чтобы ты остался, Рома…
Муж улыбнулся, а Вероника, кажется, недовольная ее решением, заметила:
— Чайку-то хоть выпейте. Он очень хороший, от него все хвори пройдут…
Уставившись на чашку, Юлия решила, что уж точно пить это не станет. Откуда она знает, что туда намешала Вероника.
Эта ведьма, которая поселилась в их доме.
— Роман Глебович, надо, чтобы вы поговорили с человеком из агентства. Один из официантов ковер испортил. Перевернул на него соусницу. Кто за чистку платить будет?
Роман вздохнул, снова поцеловал Юлию и нерешительно спросил:
— Ты не против, если я оставлю тебя на весьма непродолжительное время?
Юлия была против, однако поняла, что не может удерживать мужа все время около себя.
— Да, иди. И приготовь мне один из своих коктейлей. Безалкогольных… Тот, с апельсиновым и виноградным соком…
— Вам лучше чаек выпить! — заявила Вероника. — И я могу с Юлией Васильевной побыть, пока вы внизу…
— Нет, я хочу спать! Мне никто не нужен! — заявила Юлия, а Вероника, явно обидевшись, заявила, выходя вместе с Романом:
— Ну чаек вы хоть выпейте. Вам сразу лучше станет. Это старинный рецепт моей бабушки…
Которая, и Юлия в этом ничуть не сомневалась, так же, как и внучка, была ведьмой. Точнее, Бабой-ягой.
Едва дверь за Вероникой закрылась, Юлия скинула одеяло, желая встать, но дверь вдруг снова распахнулась, и экономка вкатилась в спальню.
— Ах, вы что, встать хотели, Юлия Васильевна? Нет, этого нельзя… И чаек, чаек…
— Разрешите мне самой решать, можно ли мне вставать или нет, — отрезала Юлия. — А теперь идите и выясните, кто будет платить за чистку ковра, на который официант опрокинул соусницу.
Вероника вышла, хлопнув дверью, а Юлия, подскочив к двери, повернула торчавший в замке ключ.
И подумала о двери, которую искала в бункере и которую ей в ее последнем сне соблаговолил показать Квазимодо. Только попасть туда она не смогла, потому что ее разбудила…
Вероника! Словно знала, что надо именно в этот момент начать трясти за плечо. Опять совпадение — или… Или в самом деле знала?
Но как? Не могла же она быть в курсе того, что Юлия в данную секунду видела во сне. Этого никто не может.
За исключением Великого Белка.
Размышляя об этих непонятных и внушающих вещах, Юлия вылила в раковину примыкавшей к спальне ванной комнаты приготовленный Вероникой чай.
И, ополаскивая чашку под струей воды, подумала о том, что если Вероника каким-то непостижимым образом связана с Великим Белком, то это значит, что Великий Белк обитает не только в ее снах, но и в реальности.
Мысль была одновременно пугающая и завораживающая.
И что Вероника и могла быть тем человеком, который причастен к гибели ее родителей. Точнее, который их и убил!
Потому что Вероника имела доступ и к родительскому автомобилю, и к особняку, в котором проживал овдовевший отец, и могла сделать все, что угодно, не вызывая подозрений и не боясь быть разоблаченной.
Все, что угодно: например, убить сначала маму, а потом и отца.
От неожиданности Юлия выпустила из рук чашку, и та с грохотом полетела на дно раковины, причем так неудачно, что у нее отбилась ручка.
Выключив воду, Юлия поставила чашку на край раковины и извлекла оттуда отколовшуюся ручку.
И подумала о круглой, золотисто-матовой ручке двери ванной, той самой, которую она искала в своем кошмаре.
И вдруг продумала о том, что это вовсе и не кошмар. А вдруг это даже и не сон?
Но как же так…
Юлия вздрогнула, потому что в дверь постучали. Она опрометью выбежала из ванной и подошла к двери спальни.
Ручка была точно такая же, круглая и золотистая, как и в ее сне. Юлия положила на нее руку и замерла. А что, если она откроет эту дверь — и это окажется та самая дверь, которую она искала.
