Не люблю винтовки.
Почему? Ведь с винтовкой, кажется, гораздо проще охотиться на оленей.
Думаю, господин Роман уже рассказал вам все, что вы хотели узнать, — вмешался Сансоне.
Это простой вопрос. Почему он не хочет использовать ружье? — Детектив пристально глядел на Романа, ожидая ответа.
Вы не обязаны отвечать на последующие вопросы, Роман, — сказал Сансоне. — Без адвоката.
Роман вздохнул.
Нет, я отвечу. Похоже, он и так все знает обо мне. — Лесник в упор посмотрел на детектива. — Двадцать пять лет назад я убил человека.
В установившейся тишине тихий вскрик Мауры привлек-таки к ней внимание полицейского.
Доктор Айлз, если не возражаете, я попросил бы вас выйти. Мне хотелось бы продолжить этот допрос без посторонних.
Пусть остается. Мне все равно, — возразил Роман. — Лучше уж выложить все прямо сейчас, чтобы не было никаких тайн. Я так и так никогда не хотел держать это в секрете. — Лесничий поглядел на Сансоне. — Даже несмотря на то, что вы считаете это правильным.
Вы знали об этом, господин Сансоне? — удивился детектив. — И все равно наняли его?
Пусть Роман расскажет вам об обстоятельствах, — предложил Сансоне. — Его стоит послушать. Лучше, если он расскажет своими словами.
Хорошо. Давайте послушаем вас, господин Роман.
Лесничий подошел к окну и указал на холмы.
Я вырос вон там, в нескольких километрах от того хребта. Мой дед был здешним смотрителем, приглядывал за замком задолго до того, как он стал школой. Тогда здесь никого не было — просто пустое здание, ожидающее покупателя. Конечно же, сюда совались нарушители. Некоторые просто охотились и уходили. Забирали своих оленей и уезжали. Но некоторые приходили, чтобы набедокурить. Разбить окна, подпалить веранду. Или того хуже. Натыкаешься на них и не знаешь, с кем встретился — с первыми или со вторыми…
Роман перевел дух.
Я наткнулся на него вон там, у кромки леса. Ночь была безлунной. Он просто взял и возник ниоткуда. Здоровый парень с ружьем. Мы увидели друг друга, и он поднял оружие. Не знаю, что пришло ему в голову. И теперь уже не узнаю. Могу только сказать, что я среагировал чисто инстинктивно. Выстрелил ему в грудь.
Из ружья?
Да, сэр. Из дробовика. И он тут же упал. Вероятно, умер мгновенно. — Роман вздохнул и сел, положив руки, покрытые шрамами, на колени; казалось, он постарел лет на десять. — Мне тогда только исполнилось восемнадцать. Но, думаю, вы знаете это.
Я поинтересовался вашим прошлым.
Роман кивнул.
Здесь нет никаких секретов. Дело в том, что он не был святым, хоть и вырос в семье врача. Но я убил его, поэтому меня посадили в тюрьму. Четыре года за непредумышленное убийство. — Роман поглядел на свои руки, которые были покрыты шрамами от долгих лет работы под открытым небом. — Я никогда больше не брал в руки дробовик. Вот так я и стал хорошим лучником.
Готфрид Баум взял его на работу сразу после освобождения из тюрьмы, — добавил Сансоне. — Лучшей кандидатуры и быть не могло.
Но ему все равно придется поехать в город и подписать заявление. — Полицейский повернулся к лесничему. — Пойдемте, господин Роман.
Директор Баум позвонит куда следует, Роман, — заверил Сансоне. — Он приедет к вам в город. Больше ничего не говорите, пока он не появится там вместе с адвокатом.
Роман последовал за полицейским к двери, но внезапно остановился и посмотрел на Сансоне.
Не думаю, что вернусь сюда вечером. А потому хочу предупредить, господин Сансоне, что у вас тут большие проблемы. Я знаю, что не убивал этого человека. Так что вам лучше узнать, кто это сделал.
28
Летний туман опустился на шоссе, ведущее к Провиденсу. Сидевшая за рулем Джейн вытянула шею и стала вглядываться в легковушки и грузовики, которые плыли впереди, словно призраки. Сегодня мы с Фростом тоже гонялись за призраком, подумала Риццоли, глядя, как дворники смахивают серую пленку с ветрового стекла. За призраком Николаса Клока, отца Тедди. Родился в Вирджинии, выпускник Военной академии Вест-Пойнт по специальности «экономист», заядлый турист и моряк. Женат, отец троих детей. Был финансовым консультантом в «Джарвисе и Маккрейне» — эта работа требовала частых поездок за границу. Ни разу не был ни арестован, ни оштрафован за нарушение правил дорожного движения; невыплаченных долгов за ним тоже не значилось.
Во всяком случае, так Николас Клок выглядел на бумаге. Надежный гражданин. Семьянин.
Перед ними на дороге клубился туман. Там не было ничего надежного, ничего реального. Как и Оливия Яблонски, Николас Клок был призраком, неслышно перемещавшимся из страны в страну. И что это вообще значит — финансовый консультант? Одна из неясных должностей, выдуманная бизнесменами в костюмах и с портфелями, теми, кто говорит только о деньгах. Спроси у человека, чем он занимается, и этими двумя словами, «финансовый консультант», он легко пустит тебе пыль в глаза.
Подобным же образом действуют слова «представитель по продаже медицинского оборудования».
Фрост, сидевший рядом на пассажирском сиденье, ответил на чей-то телефонный звонок. Джейн косо взглянула на него, когда через секунду Барри произнес:
— Вы меня разыгрываете! Как, черт возьми, такое могло случиться?
Что там? — поинтересовалась Джейн.
Фрост отмахнулся от напарницы, сосредоточив все внимание на разговоре.
Вы так и не завершили анализ? И больше ничего не можете нам сказать?
Кто это? — спросила Джейн.
Наконец Фрост закончил беседу и повернулся к ней; на его лице застыло потрясенное выражение.
Помнишь устройство слежения из машины, которую мы брали напрокат? Оно исчезло.
Звонили из лаборатории?
Сказали, что оно пропало из лаборатории вчера вечером или этой ночью. Они сделали только предварительные выводы. Клейма изготовителя на нем не было, так что отследить его невозможно. Самое современное оборудование.
Господи! Видимо, слишком современное, чтобы Бостонское ПУ смогло его удержать.
Фрост покачал головой.
Вот теперь я всерьез напуган.
Джейн пристально вглядывалась в призрачные завитки тумана на шоссе.
Я могу сказать тебе, кто еще напуган, — ответила Джейн, крепко вцепившись в руль. — Габриэль. Вчера вечером он готов был связать меня и запихнуть в шкаф. — Она немного помолчала. — Я отправила Реджину к маме на эту неделю. Так, на всякий случай.
А можно мне тоже спрятаться у твоей мамы?
Джейн рассмеялась.
Вот что я люблю в тебе. Ты не боишься признаться, что ты боишься.
А ты не боишься? Ты это хочешь сказать?
