– Принеси мне полотенце, ладно?
Миссис Кинкейд нависает над ней. Взмахивает руками, но затем опускает их. Ее серебристые браслеты позвякивают.
– Ты испортила тент бассейна! Придется уговаривать Билла прийти и починить его. И теперь нам придется сливать всю воду из бассейна, чтобы вычистить весь попавший туда мусор. О чем, ради всего святого, ты думала, Кэндис?
Но та лишь молча смотрит на маму. Ей хочется рассказать про список и про все, что за этим последовало. Однако Кэндис слишком стыдно это объяснять. Мама, возможно, так заведется, что пойдет в школу и закатит скандал директору Колби. А Кэндис уже и так заварила кашу. Она знает, что ее поведение в кабинете директора Колби лишь осложнило ситуацию, выставив ее в жалком свете.
Так что вместо этого Кэндис огрызается:
– Ты принесешь мне полотенце или нет?
Миссис Кинкейд уходит, но возвращается с блокнотом Кэндис:
– Ты в этом году снова участвуешь в «Караване по поднятию духа»?
– Да.
– И это девочки, что хотят поехать с тобой?
Кэндис знает, на что смотрит мама – на колонку имен, сбегающую до конца страницы. Список ее подруг. Девчонок, которым, как она думала, не плевать на нее, девчонок, которые теперь радовались ее несчастью.
Список подозреваемых.
– Кто такая Конский волос?
– Какая-то новая девочка.
– Звучит… мило, – фыркает миссис Кинкейд. Кэндис качает головой, собирает свои вещи и резко говорит:
– Она на самом деле милая.
Конский волос, которая за одну ночь превратилась в символ красоты и очарования. Которая пыталась заговорить с ней в туалете, вызвав тем самым лишь чувство неловкости у Кэндис. Будто Конский волос была такой добродетельной, что находилась выше всего этого. Будто ее нисколечко не взволновало попадание в список.
«Кто знает? – думает Кэндис. – Может, так и было. Может, она настолько странная».
Девушка входит в дом, оставляя мокрые следы на ковре. Направляется в ванную на первом этаже, что прилегает к маминой спальне. Берет полотенце, висящее рядом с раковиной. Она уже собирается вытереть лицо, но останавливается. Полотенце сплошь покрыто разводами, как тряпка художника, представляя собой радугу из разноцветных пятен.
– Фу, мам.
Миссис Кинкейд, обидевшись, достает из-под раковины другое полотенце:
– Вот. Это чистое.
На нем тоже есть пятна, но от него хотя бы пахнет кондиционером для белья.
Кэндис вытирается, стараясь ничего не опрокинуть. Каждый сантиметр стойки заставлен стеклянными бутылочками, тюбиками, баночками, щетками и спонжиками.
Ее маме это не нужно. Она и так красивая. Но почти никогда не обходится без всего этого. Кэндис не нравится смотреть на нее при ярком свете. У накрашенных женщин кожа выглядит по-другому – покрытой пушком. Будто маленькие невидимые волосики становятся гуще из-за пудры.
– Я принесла тебе это из студии. – Миссис Кинкейд роется в одном из ящиков, заполненном косметикой, и достает небольшую палетку с золотыми тенями. – Они же отлично подойдут к твоему платью для танцев? Ох, Кэндис! Ты позволишь мне накрасить тебя? Пожалуйста-пожалуйста. Ты же знаешь, что я делаю макияж и подросткам.
Миссис Кинкейд работает визажистом на местном канале новостей, где маскирует явные морщины.
– Может быть, – отвечает Кэндис.
Хотя все еще не решила, пойдет ли вообще на танцы.
Мама всегда предлагает ей странный зеленый карандаш для глаз, матовую коралловую помаду и пушистые накладные ресницы. Кажется, она не понимает, что старшеклассникам не нравятся чересчур привлекающие внимание, вызывающие образы. Возможно, такой бы подошел для выпускного. Но все равно круто, когда есть тот, кто может подобрать подходящий оттенок тональника, чтобы замаскировать неожиданно вылезший прыщ.
– Почему бы тебе не пригласить сюда девочек перед танцами, чтобы пофотографироваться?
Кэндис задумывается об этом. О вечеринке, предшествующей такому событию. Она поможет сгладить разногласия.
– Купишь нам алкоголь?
– Кэндис… – стонет миссис Кинкейд.
Летом она несколько раз закупала вино для вечеринок Кэндис, но потом заявила, что не будет этого делать во время учебного года.
– Всего две бутылки рома, – умоляет Кэндис. А затем, чтобы подсластить пилюлю, добавляет: – И я разрешу тебе меня накрасить.
– Правда? – радуется миссис Кинкейд.
– Ага. Можешь делать со мной все что захочешь, – смеется дочка. – Золотые тени для век, черная помада…
– Да ладно тебе, – усмехается мама. – Я бы никогда не накрасила тебя черной помадой.
– Да я шучу, мам. Но ты можешь разгуляться.
– Как будто это понадобится, – возражает миссис Кинкейд. – Работа визажиста – акцентировать и заострять внимание на естественной красоте. Которой тебе, моя дорогая, не занимать.
Несмотря на мокрую одежду, Кэндис тянется к маме, чтобы обнять ее. В раковину падает и разбивается флакончик с тональником, и оранжевые брызги устремляются в сток.
Среда
Глава 18
Хлопнув по будильнику, Сара переворачивается на кровати и нюхает подмышку.
А затем хмурится. Она не мылась уже три дня, а от нее воняет совсем не так, как ей бы хотелось. На самом деле от нее практически ничем не пахнет. И это злит Сару.
Хотя когда у бабушки начались проблемы с мочевым пузырем, та даже не догадывалась, что весь ее дом пропах мочой.
Сара встает с кровати и смотрится в зеркало. По крайней мере, выглядит она отвратительно.
Слово «УРОДИНА» на ее лбу осталось целым и невредимым, но Сара сомневается в том, что оно продержится до субботы. Она подумывает над тем, чтобы в вечер танцев написать его еще раз, и поярче.
Передние пряди пожирнели от корней до кончиков, и неважно, сколько раз Сара причесывает их – они не укладываются, как чистые волосы. Вместо этого они разделяются на прядки, будто не хотят прикасаться друг к другу. Бритый затылок девушки зудит и стал сухим, поэтому каждый раз, когда она проводит по нему рукой, тут же слетают белые хлопья, приземляясь на плечи, хотя прежде у нее никогда не было перхоти.
У Сары вообще нет проблем с кожей – не считая прыщиков, которые иногда вылезают перед месячными, – несмотря на то что она никак за ней не ухаживает. Но сегодня она обнаруживает на своих щеках небольшие черные точки – забитые поры, – из-за которых кажется, будто лицо покрыто сыпью.
Под ногтями забилась грязь. Уши чешутся внутри.
Она одевается как можно быстрее. Надеть грязную одежду на грязное тело – испытание воли. Ворот футболки Майло растянут и болтается ужасно низко на ее груди, словно та велика ей на размер. Подмышки футболки побелели от засохшего пота. Джинсы запылились и больше не обтягивают ноги, растянувшись на попе и коленках. А нижнее белье, как и носки, покрылось коркой и стало жестким.
