Рейчел поднимается с кресла и скидывает все платья в руки продавщицы.
– Спасибо за помощь. Можете забрать это, – кратко произносит она.
– Я… Мне жаль, но она спросила…
– Я сказала, спасибо за помощь. Но мы справимся сами. Почему бы вам не пойти… ну, не знаю… развесить это.
Продавщица поворачивается и уходит. Дженнифер чувствует подступающие к горлу слезы и в этот раз не может сдержать их. Она опускается на небольшую платформу перед зеркалом и плачет.
– Дженнифер! – тихо произносит Дана, подбегая к ней. – Если тебе платье нравится, то кого волнует мнение этой недалекой продавщицы?
– Серьезно. Люди, работающие в магазинах, самые противные. Эта тетка ненавидит все живое. Это же видно.
Но Дженнифер продолжает плакать. И сквозь слезы видит, как Дана и Рейчел обмениваются взглядами, полными грусти и жалости. Наконец-то они все поняли. Одна из девушек поглаживает Дженнифер по спине.
Но еще хуже то, что Марго была права. Она не вписывается в эту жизнь, в этот мир. Ей не место рядом с красивыми подружками. Она провалилась. Надо забыть о танцах. Забыть обо всем.
– Ты правда потрясающе выглядишь в этом платье, Дженнифер, – тихо говорит Рейчел.
Она натягивает рукав толстовки на ладонь и нежно вытирает слезы Дженнифер.
– И танцы пройдут потрясающе, – улыбается Дана, опускаясь перед Дженнифер на колени. – Мы так круто вместе повеселимся.
«Мы» и «вместе» звучат как музыка для ушей Дженнифер. Это стимул.
Девочки хотят, чтобы она пошла с ними на танцы. С ними!
Как настоящие подруги.
Интересно, что скажет Марго.
Переодевшись и вытерев лицо, Дженнифер подходит к кассе и покупает платье у стервозной продавщицы. Это похоже на победу. Или, по крайней мере, на то, чего она заслуживает.
Глава 17
Несмотря на то что уже почти полночь, Кэндис стоит на краю бассейна, расположенного на заднем дворе. Его скрывает напоминающий батут туго натянутый серебристый брезент. Опавшие листья, желуди и грязь маринуются в неглубоких лужицах, оставшихся после недавно прошедшего сильного дождя.
Мамин парень Билл накрыл бассейн несколько недель назад, в конце августа, невзирая на нытье Кэндис, что впереди еще куча жарких дней. Ей не хотелось, чтобы лето кончалось. Ведь летом было очень весело. Почти каждый день к ней приходили подруги. Кэндис сама выбирала, кого из них приглашать. Во дворике стояло всего четыре лежака, которые и служили оправданием ее избирательности. Но Кэндис и самой нравилось управлять этой игрой в «музыкальные стулья» и смотреть, как подруги боролись за свободное место, когда она останавливала музыку. Всем хотелось прийти к ней в гости, и даже если одна из них злилась, что не попала к ней в один из дней, то, получив приглашение, сразу же забывала все обиды. Девчонки слушали радио, мазались кокосовым маслом и, передавая друг другу журналы, жарились на солнце.
Этот процесс сводил маму Кэндис с ума, и, вероятно, именно поэтому она так настаивала на том, чтобы Билл накрыл бассейн. Миссис Кинкейд периодически выходила к ним в огромной соломенной шляпе со смехотворно огромными полями, читала девочкам лекции о вреде солнечных лучей, показывала им чеки из магазинов, намекая, сколько в наши дни стоит хороший крем от морщин, и предупреждала, что они никогда не будут такими же красивыми, как сейчас.
Кэндис закатывала глаза за солнечными очками и напоминала маме, как та выглядела в подростковом возрасте после лета, проведенного в Уиппл-Бич, когда на ее теле оставались полосы от загара, которые соперничали по цвету с карамелью в ванильном мороженом. Если бы не мокрое бикини, Кэндис даже принесла бы стоящие на камине фотографии мамы, чтобы продемонстрировать их.
После этого миссис Кинкейд успокаивалась и присаживалась на краешек лежака Кэндис. Делилась парочкой историй о парнях, которые пытались закинуть фрисби на ее полотенце, о дедушке Кэндис, спящем на садовых качелях, дабы убедиться, что его дочь не украдут нахальные парни, о том, как печатала каталоги для магазина. Затем она целовала Кэндис в лоб и давала девочкам расплывчатый жизненный совет, например: «Живите так, будто завтра не наступит».
Когда миссис Кинкейд уходила, девчонки говорили, какая красивая мама у Кэндис и что она очень на нее похожа. И Кэндис знала, что мама подслушивала из-за жалюзи.
Такое представление проходило каждые несколько недель. Ведь каждый человек стремится заполучить комплименты и всеобщее одобрение.
Очнувшись от воспоминаний, Кэндис отгибает уголок тента. Она радуется, когда видит, что вода под ним до сих пор красивого бирюзового оттенка. Но, несмотря на осторожность, в бассейн падает кусочек склизкой грязи, и вода становится мутной.
В прошлом году Кэндис мечтала, что ее пригласят составить список еще до того, как она окончит школу. Представляла, как получит конверт с анонимной запиской и штампом или приглашение присоединиться к тайному сообществу девчонок на футбольном поле у сорокапятиметровой отметки или что-то такое же захватывающее. Она бы отлично с этим справилась, потому что с уверенностью может сказать все, как есть, быть объективной при оценке других. А не как тот, кто составлял список в этом году. Отнести ее к самым уродливым десятиклассницам – явная подлость мерзкого завистника.
Кэндис осторожно пробует воду ногой, и ее пробирает дрожь, отчего она тут же перестает летать в облаках. Она делает маленький шаг назад, а затем замечает свои голые ноги, и это несказанно удивляет ее. Оглянувшись, Кэндис видит на лежаке сброшенную в кучу пижаму. На подушке валяется, шелестя страницами на ветру, открытый блокнот. Замечает в раздвижной стеклянной двери свое отражение в одном только лифчике и трусах на фоне резких красок осени и дымчатого ночного неба.
В горле образуется ком.
После занятий она несколько часов просидела в Сети. И никто не написал ей.
Никто не сказал, как им жаль, что Кэндис попала в список.
Никто не сказал, что это неправильно.
Никто сегодня даже не разговаривал с ней в школе. Кроме Конского волоса.
Кэндис глубоко вдыхает и прыгает в воду. Но приземляется ногами на брезент, срывая его с креплений и утаскивая за собой. Когда она упирается в дно, какой-то прутик пронзает ступню левой ноги, и от боли и холодной воды ее легкие мгновенно сжимаются.
Кэндис быстро выныривает на поверхность и вскрикивает, а потом плывет к краю бассейна.
Открывается дверь, из дома выбегает мама – наряд с иголочки, шлейф духов, идеальная прическа и макияж – и зовет ее.
На полпути к бассейну миссис Кинкейд задевает оттоманку и опрокидывает ее. И сразу же останавливается, чтобы проверить, не порвала ли чулки.
Кэндис подтягивается и садится на край, чувствуя, как с нее стекает вода. Она подтягивает к себе ногу и зажимает кровоточащее место, надеясь выдавить проткнувший кожу предмет.
