– Только не трепитесь об этом, хорошо? Не хотим, чтобы девятиклассники решили, что могут прийти на вечеринку. Мы приглашаем только вас двоих. Ну, может, еще парочку ваших подруг. Но не ребят.
– Да и вообще, все может сорваться, – добавляет Эндрю. – Родители могут вернуться домой раньше. Кто знает!
Эбби непонятно, расстраивает или радует Эндрю тот факт, что вечеринка может сорваться.
Чак сильно пихает Эндрю локтем:
– Простите моего приятеля. У него выдалась плохая неделя. Давайте договоримся так: если я не сказал вам обратного, то вечеринке быть, – усмехается Чак и начинает пятиться от Эбби и Лизы.
Его друзья следуют за ним.
Когда парни отходят подальше, Лиза крепко хватает Эбби за руку:
– Эм, это и правда произошло?
Эбби смеется:
– Кажется, да!
У Лизы такой вид, будто она сейчас взорвется.
– Не могу дождаться, когда расскажу Бриджит! Она обалдеет! Когда она училась в девятом классе, ее никогда не приглашали на вечеринки старшеклассников. – Лиза закатывает глаза. – Она считает, что всему виной был лишний вес.
Эбби качает головой в неверии:
– Не помню Бриджит полненькой.
– Вот-вот. – Лиза крутит пальцем у виска. – Она помешалась. Готова поспорить, парни слишком боялись заговорить с ней. Но если честно, это так волнительно. – Она глубоко вдыхает. – В смысле, они пригласили нас только потому, что ты попала в список. Эбби, ты не представляешь, как мне повезло, что я твоя лучшая подруга.
– Спасибо, Лиза. Это многое для меня значит.
Звенит первый звонок, и подруги торопятся в класс. Эбби радуется, когда замечает несколько копий списка, несмотря на то что директор Колби приказала уборщице снять их.
Эбби почувствовала облегчение, когда на вчерашней встрече никто не захотел рассказывать о том, кто составил список. Ей не хочется, чтобы у человека, так высоко оценившего ее, были неприятности, даже если остальные злятся на него.
А затем она замечает у фонтана Ферн в компании подруг, и ей вдруг хочется рассказать сестре про вечеринку и позвать с собой. Чак говорил, что она может привести с собой кого-нибудь. Вдруг это поможет наладить отношения после их утренней «ссоры»?
Эбби подходит к Ферн и ждет, когда та заметит ее. Но это происходит не сразу.
Наконец сестра поворачивается:
– Да?
– Ни за что не угадаешь, – улыбается Эбби.
– Что? – спрашивает Ферн.
– Меня пригласили на вечеринку после школьных танцев. – Эбби радостно хлопает в ладоши.
– О! – сухо произносит Ферн. – Поздравляю.
Эбби видит, что Ферн переключает внимание на своих подруг. Она чувствует, что таким образом ей намекают, что стоит уйти, но продолжает говорить:
– И парни сказали, что я могу привести с собой, кого захочу. Я знаю, что ты планируешь пойти в кино, но, может, после сеанса присоединишься ко мне. Я могла бы узнать у Чака, где живет Эндрю, и дать…
Наконец Ферн смотрит на сестру:
– Подожди. О чьей вечеринке ты говоришь?
– Чака и других десятиклассников. Они соберутся дома у одного из парней, Эндрю. Его родители уезжают.
Эбби подумывает рассказать Ферн, что там будет пиво, но решает промолчать. Вряд ли это убедит ее сестру.
Ферн высокомерно смеется:
– Я учусь в одиннадцатом классе, Эбби. Зачем мне идти на вечеринку десятиклассников?
Ферн корчит рожицу подругам, и они тоже начинают смеяться.
А Эбби внезапно становится жарко. Она разматывает шарф:
– Хорошо. Не важно. Я решила спросить из любезности.
Уходя, Эбби закусывает губу, чтобы не сказать лишнего – Ферн и ее подруг никогда не пригласят на вечеринку не только одиннадцатиклассников, но и десятиклассников. Вместо этого она подтягивает до колен сползшие носки.
Глава 12
Сара не сразу смогла отыскать свой старый велосипед. Она обнаруживает его в дальнем углу гаража под пыльной простыней в цветочек, которую папа использует, когда сгребает листья. В колесо между спиц вставлена игральная карта, и, увидев ее, Сара вспоминает свою последнюю поездку – то, как она, едва сдерживая слезы из-за тех безобидных вещей, которые должна была знать, но не знала, уезжала от девчонок, протусовавшихся с ней весь девятый класс. «Почему тебе так трудно быть нормальной?» – в замешательстве громко спросили ее эти «подруги», когда она прикатила на вечеринку на велосипеде, от чего стала липкой и потной. Будто они не катались вместе все лето! Не в первый раз девчонки, с которыми она тусовалась, говорили нечто подобное. С тех пор как Сара перешла в старшую школу, она не раз слышала, что все ее действия были неправильными.
Она не вытаскивает игральную карту – ей нравится, как та шелестит, – и выруливает с подъездной дорожки к остановке, где несколько детей дожидаются автобуса. Выписывая педалями неровные круги, Сара переваливается с бока на бок. Металлические зубцы на педалях протыкают подошвы ее изношенных кроссовок. Швы ее черных джинсов выжигают огненные полосы на внутренних сторонах бедер, натирая кожу при каждом движении. Сара откашливается и сплевывает на дорогу.
Чертовы сигареты!
Старый велосипед оказался в худшем состоянии, чем она думала. Рама слишком короткая, поэтому колени бьют по рулю, с которого свисает непрочно закрепленная гибкая бахрома, напоминающая лингуине
[4]. Цепь нуждается в смазке, заднее колесо виляет, а тормоза почти не работают.
Но до конца недели она не собирается ездить в Старшую школу Маунт-Вашингтона на школьном автобусе. Она разработала план, гениальный дьявольский план. Умники Маунт-Вашингтона наконец-то поняли, что она не собирается становиться красивой. Но что произойдет, если она станет уродливой, как написано в списке? Настолько уродливой, что они не смогут отвести от нее взглядов?
Стоит поблагодарить за эту идею директора Колби.
Когда та остановила ее в коридоре и дала ей записку, в которой говорилось о собрании после уроков, Сара уже позабыла о слове, написанном на ее лбу. Но директор Колби сразу же его заметила и потянулась, чтобы откинуть волосы с лица Сары, но потом передумала и убрала руки за спину:
– Кто написал это на твоем лбу, Сара? – Ее голос был озадаченным, обеспокоенным и грустным.
Сара скорчила гримасу. Директор Колби и вправду думала, что кто-то удерживал ее руки и ноги, чтобы сделать это без ее согласия? Она не шутит?
