Бывшая теща Костика и ректор негосударственного университета финансов, юриспруденции, управления, профсоюзов и туризма зациклились на фразе: “Будет теперь знать…”
Саша и Даша
Сан Саныча давно уже не звали Сашей. Сан Саныч мужчина солидный, за полтинничек, плотный такой, сильно лысоватый, крепкий, как малосольный огурчик. Сан Саныч происходил из хорошей семьи высшего руководства Минсредмаша СССР, его славные предки крепили обороноспособность, а потому наследство у Сан Саныча тоже было солидное — помимо хорошего образования, еще и старые связи, еще и всякие квартиры-дачи в самых изумительных местах столицы нашей Родины и прилежащих к ней академических поселках. Сан Саныч удачно женился на красивой и умной министерской дочке, а сам занимался бизнесом, связанным со всякими прекрасными технологиями. Этот бизнес все больше и больше курировался околосиловыми структурами, никак Сан Санычу не чуждыми, где встречались ему в основном дети папиных коллег, да и уважаемый тесть помогал. Но все мы стареем, конечно, и страна меняется, и нет уже былого уважения к ветеранам Минсредмаша СССР. В общем, однажды на Сашин бизнес наехали.
Люди, надо сказать, наехали серьезные — действующий полковник со связями, герой первой чеченской кампании, у него потом при обыске половину коллекции Грозненского музея найдут и картину Тропинина под диваном. Люди хотели понятного — денег за крышевание, и Сан Саныч накатал заявление про вымогательство. Полковника взяли с поличным, вот тогда и случился у него обыск. Арестовали, посадили в тюрьму, дело к суду шло, и тут Сан Саныч легкомысленно вообразил, что проблемы у него закончились. А если не закончились, то он ход дела вполне себе контролирует, пользуясь своими старыми и новыми надежными связями.
Зря Сан Саныч расслабился и не напрягся даже тогда, когда добрые люди из Следственного комитета рассказали ему, что провели оперативно-следственные мероприятия, в результате которых на свет появилась некая запись разговора двух мужчин, оба посредники, один от полковника, второй от прокуратуры, причем генеральной, и в разговоре этом один обещает другому два с половиной миллиона долларов за то, что полковника отпустят на все четыре стороны, а Сан Саныча на его место посадят.
Сан Санычу даже подарили диск на память с записью этого разговора.
А Сан Саныч не понял, что это был не подарок, а деловое предложение: мол, люди суетятся, хорошие деньги предлагают, а ты перекупил бы, мил человек. Может, кстати, и понял, но не внял: решил, что есть запись, есть оперативно-следственные действия, кто ж его теперь тронет.
Наивность, неопытность, легкомыслие и вера в логику и факты сгубили Сан Саныча так, как это и случается с людьми, далекими от ежедневного будничного труда работников правоохранительного фронта.
Полковника после года в СИЗО выпустили под подписку о невыезде, да он и был таков, проживает сейчас в Португалии, открыл супермаркет в хорошем месте.
А дело немыслимым для Сан Саныча образом возбудили уже в отношении Сан Саныча.
Сан Саныч был единственный, кто не верил в возможность такого — и еще худшего — поворота событий. Сразу поверили в худшее жена и деловые партнеры. Жена быстро подписала с Сан Санычем кабальный брачный контракт (“на всякий случай”), и не успели высохнуть чернила на контракте, как она ушла, забрав все движимое и недвижимое имущество. Примерно так же поступили и деловые партнеры. И довольно быстро Сан Саныч обнаружил себя подозреваемым, к тому же довольно бедным человеком, приехавшим на грязный строительный рынок в Подмосковье с целью приобретения дюбелей и побелки для ремонта на скорую руку снятой скромной квартирки.
Кредитные карточки продавцы дюбелей и побелки не принимали, и Сан Саныч отправился искать обменник.
Миловидная юная блондинка в окошечке обменника подняла на Сан Саныча прозрачные серые глаза и спросила:
— Вам купюры помельче или покрупнее?
И Сан Саныч, крупный мужчина за полтинник с пузечком и лысиной, понял, что погиб. Нищий, обвиняемый, сильно немолодой, совсем еще недавно верный муж утонул в серых прозрачных глазах, не сделав попытки поискать спасателей.
Даша.
Через несколько лет, собираясь навестить Сан Саныча на зоне, я просила Дашу показать мне его фотографии. Даша мило смущалась. Достала телефон, протянула мне и сказала:
— Он только на вид такой вот. А на самом деле он восхитительный, тебе он очень понравится, ты же любишь умных и веселых.
Даже не то слово. Но тогда фотографии меня смутили. А встретила я потрясающего парня, да, умного и веселого, тонкого, делового, такого, знаете, надежного и непотопляемого. И неважно, сколько лет такому парню, есть ли у него пузечко и златые кудри до плеч — ну хорош, прямо коллекционно хорош.
А Даша-то наша далеко не дура. Даша, маленькая девочка из южной провинции, без образования, денег и музеев Прадо в анамнезе, работавшая в обменнике на строительном рынке, — она его разглядела и оценила, и молодец.
Даша тоже втрескалась. Он, надо сказать, делал попытки ее остановить: мол, деточка, я же нищий. Я скоро сяду лет на пять. И вообще я формально еще женат, а ты дочки моей моложе. Но Даша была непреклонна.
Так Сан Саныч впервые за долгие годы стал Сашей и даже, я вам скажу, Санечкой.
Любовь на свободе была короткой. Саше дали семь лет строгого режима и отправили сидеть на север Урала. Запись разговора про подкуп прокурора подшили аккуратно в дело, но никакого впечатления она не произвела.
Уже на зону Саше пришли документы о разводе с женой, и Даша отправилась на краткое свидание делать Саше предложение руки и сердца. Саша был строг.
— Давай, девушка, ты будешь учиться, а не жениться.
А не на ту напал. Она ему — раз! — и два документа показывает: водительские права (пока он по этапам ездил, она школу вождения окончила) и студенческий, поступила девушка на вечерний в финансовый институт. Да, ростовские — они такие.
Женили их на далекой северной зоне долго и мучительно, расписали-таки в Касьянов день, 29 февраля. Котенка потом из зоны приволокла, воспитывает, белая такая кошечка с прозрачными серыми глазами.
Саша сидел до звонка, все семь лет, копейка в копейку. И было понятно, что никто его ни на какое условно-досрочное не отпустит. Такого зека поди поищи: он им там все хозяйство наладил, пруд выкопал, карпов развел, улья-пчелы-мед, передовая зона стала, на экспорт из кедрача евродрова гонит, за ними очередь стоит. Краса, гордость и передовик производства.
А Дашка окончила вуз, параллельно бизнесом занялась. Сняла сначала маленькую комнатку в парикмахерской, мелкую починку гардероба народу предлагала, дело пошло, потом парикмахерскую выкупила, потом еще одну и сеть салонов по мелкому ремонту всего на свете по всей Москве, все наши у нее и стригутся и ремонтируются. Маму из Ростова перевезла, а под конец купила небольшую квартирку — чтобы было, куда мужа привести, как откинется. И все у них хорошо. Смотрят друг на друга голубками, воркуют. А не было бы счастья — да несчастье помогло.
