Ваня посидел во всех тюрьмах и зонах области, каждый начальник, познакомившись с Ваней, норовил побыстрее от него избавиться. Благо Ваня давал для этого поводов предостаточно — то он с очередной зоной судится насчет условий труда на промке и его надо в суд везти, то он свое дело заставлял поднимать в связи с вновь открывшимися обстоятельствами — опять вези его на централ, а потом на заседания.
И да, открылись Ване на одной из зон новые обстоятельства. Привезли как-то на карантин нового зека со сроком в 20 лет, в котором Ваня сразу же узнал одного из тех мужичков, что стреляли в Касимове по несовершенным. Оказалось, что дали тем двоим по пыжу, то есть пожизненное, те тоже, не будь дураки, стали все это дело обжаловать, раз уж целая жизнь впереди. И одному из тех заменили пыжа на двадцатку. Он и прибыл их отсиживать в Ванину строгую зону.
У Вани потом были с ним разговоры на локалке. Бывший пыж глумился, обозначил Ваню лохом педальным и описывал со всеми подробностями, как они с напарником то злодейство совершали, Ване в стаж записанное и на Ваню повешенное. Ваня все эти описания с подробностями и в прокуратуру отправлял, и в следствие, и в суды — вот, мол, новые открывшиеся обстоятельства, дело подлежит пересмотру. Да куда там. Если Ваню через год не отпустили, кто ж его оправдает через пять лет. Ваня это все довольно тяжело переживал, пару раз сходился в рукопашной с тем пыжом, один раз чуть с заточкой не вышел, да вовремя опомнился, но от греха Ваню в другую зону сплавили.
Много чего Ваня за эти годы повидал и пережил. Писал письма заочницам, научился рифмовать “душа — кореша”, написал стихотворение “Шарик, я как ты щас на цепи, Шарик, и жру хозяйские харчи”, и трагическое “Давай зажжем, бродяга, свечи, за тех, кто в зоне остался вечно”. А в одной из зон повстречал Ваня Шуру-Зайца, то есть Зайцева Александра Петровича хрен знает какого года рождения. Шура-Заяц с трудом помнил, какая у него по счету ходка, всю жизнь сидел, и все по мелочи. Когда он освобождался, он вешал свою робу на плечики, закрывал целлофаном и уходил. Никто не занимал его шконку и тумбочку — все знали, что Шура-Заяц скоро вернется. И вот, когда он в очередной раз вышел и уж Ваня забыл о нем практически сразу же, как это часто уже бывало с другими, в один прекрасный день Ваня обнаружил Шуру-Зайца снующего по локалке в поиске папироски у мужиков.
— Заяц! Ты как здесь? Ты ж только вышел.
— А чего? Я как из ворот пошел, сразу полторашечку взял. Дальше не помню ничего. Утром просыпаюсь, за плечо трясут: “Кипяток брать будешь?”
Ну и все. И вот тут Ваня окончательно понял, что никогда, никогда он сюда не вернется. А как выйдет, так будет помогать доходягам, вот таким невинно осужденным, как он сам. Может быть, даже станет юристом.
И не такой Ваня стал человек, чтобы слова на ветер бросать, даже самому себе сказанные.
Вышел Ваня мужчиной взрослым и серьезным. И мать, слава богу, дождалась. Поднял Ваня все старые и новые связи, смотрел только на тех, кто остепенился. Устроился на работу в небольшой хороший бизнес по ремонту промышленного энергооборудования в Рязани, сразу стал людям помогать. Кому адвоката посоветует, кому жалобы грамотно напишет, кому передачу на тюрьму соберет. Через пару лет после освобождения приехали к Ване люди из Касимова, рассказали историю, как на двух тамошних мужиков менты девять убийств вешают, они уж в СИЗО томятся, суда ждут. Взял отпуск Ваня, поехал, научил родственников в дело защитниками войти, стал через них документы смотреть, увидел алиби, стопудовое хорошее алиби: там даты смерти убиенных по свидетельствам никак не совпадали с датами в деле, а одно двойное убийство случилось в Скопине, где те двое в жизни своей не были — запросили биллинг, да еще оказалось, что один в тот день деньги с карточки в Касимове снимал, а там еще и запись на видеокамере сохранилась. И вы не поверите — вытащил тех двоих, оправдали их! И пошло-поехало. Как выходные — Ваня людям помогает. Как будни — Ваня работает. Жалко только, что учиться некогда, но и университеты, с другой-то стороны, у Вани были такие, что зашибись.
В коллективе Ваню уважали, а директор, он же собственник, ценил Ваню и за сообразительность, и за другие редкие деловые качества — так, например, Ваня не пил. Не то, что принципиально или по болезни, а рюмку-другую выпьет, и хорош. И людям не обидно, и разору нет.
В общем, назначил директор Ваню своим замом и ни разу не пожалел. А чего? Деловой, серьезный и со связами, как говорится, в разных кругах общества, включая Леню Пломбира и Федю Лысого, которые к тому времени стали видными областными политиками, между прочим, законно избранными.
Однажды поехал Ваня — к тому времени уже Иван Сергеевич — в один ОБЭП вопросы порешать. И увидел там ее. Ошибки быть не могло, это была она, главная женщина в его жизни, а другая ему и не нужна никогда. Иван Сергеевич парень видный, рослый и на морде написано, что положительный, бабы к нему относились с большим интересом, к тому же состоял он в дефицитной для брака возрастной группе, не отягощенный предыдущими браками, алиментами и разделом имущества. И легко бы подкатил он к красотке, несмотря на нервно забившееся сердце и крупные мурашки, кабы не одно обстоятельство: девушка была в форме капитана полиции.
Ваня блатным не был, разве что стремился по молодости и глупости, ну так это было так давно, что не в счет. Однако с криминалом коммуницировал — он же на земле живет, в бизнесе работает, порядки знает. Опять же, для защиты своих подопечных по правозащитному фронту тоже консультироваться часто приходится. С другой стороны, рассуждал Ваня, менты ведь точно так же работают. И коммуницируют исправно.
Покуда Ваня рассуждал таким логическим манером, майор, начальник ОБЭП, вник в Ванину проблему и поручил ее решать капитану Светлане.
Вот так у них все и закрутилось. И развивалось стремительно.
Через короткое время пришел Ваня к своему руководству отпрашиваться в отпуск.
— В тур хочу поехать по Скандинавии. Финляндия — Швеция, есть такой.
— Ваня, хочется сильно посмотреть, как ты со своей судимостью визу будешь получать, — аккуратно попыталось спустить Ваню с небес начальство.
— А ниче, — твердо ответил Ваня и уехал на выходные в Касимов.
Со всем уважением посидел со смотрящим за Касимовым на веранде “Арт-кафе”, узнал, что в “Карамболь” на набережной они не ходят больше, менты отжали, посочувствовал, поругал ментов-беспредельщиков. Потом изложил свою проблему, отдал смотрящему свои фотографии, справки из банка и с места работы, а от котлеты денег смотрящий отказался.
Через двое выходных снова приехал Ваня в Касимов и забрал у смотрящего свой новенький загранпаспорт с финской визой на две недели.
И уехали они со Светкой в круиз.
Понравилось. А больше всего понравились они друг другу окончательно и бесповоротно.
К тому времени уж они и съехались, ну а чего, взрослые же люди.
Где-то недели через две после Швеции приходит Светка с работы, и Ваня сразу понял: будет серьезный разговор. И понял, про что. Про свой срок и судимость Ваня ей так ничего и не сказал — сначала пугать не хотел, потом к слову не пришлось.
