– За дверью смотри, – прошипел Карл, подхватив последний арбалет, с которым вломился на ют. Окинув глазами задымленное помещение, все же нашел, что искал. Просто замечательно, когда хороший боцман в команде, – все на своих местах. Руки привычно крутили ворот, а мужчина все косился в окно, моля лишь об одном – пусть вон тот щеголь в изукрашенной резьбой кирасе останется на месте еще миг, еще один… И хоть чужого капитана прикрывали щитами от шальной стрелы спереди и сверху рослые ребята, но вот сбоку-то он открыт. Открыт еще миг, еще один…
Незнакомый Карлу мужчина что-то почувствовал и посмотрел в сторону кормы. Хотя что он мог увидеть в темноте комнаты, заваленной непонятными предметами. Поднял руку, чтобы отдать приказ, но арбалетный болт уже ударил его под мышку, пробивая тонкую сталь словно парусину. Что такое тридцать шагов для славного арбалета? Разве что за щитом можно укрыться, а доспехи уже не помогут. Вслед за выстрелом распахнулась дверь, и двое абордажников вывалились наружу, спасаясь от набиравшего силу пожара.
Противник замер, ошеломленный подлым и неожиданным ударом в спину. Карл же толкнул Толла-Ка левее, ближе к борту, над которым нависала безразмерная скала:
– Туда, пока не пробьемся! Сейчас наши чуть отдышатся и посмотрим, кто еще на чужих костях спляшет!
Но прерывая его слова, снизу долетел истошный вопль:
– Горим! Горим, братья!
И вслед за криком из разбитого трюмного вентиляционного зева выхлестнулся первый багровый язык пламени. Будто огонь до последнего момента ждал, собираясь с силами. А теперь пыхнул дымом из всех щелей и заплясал сквозь решетки люков, взметнулся раскаленными щупальцами в разбитые двери и открытые порты и окна. В одно мгновение «торговец» превратился в пылающую деревяшку, на которой заметались перепуганные люди.
– К демонам все, Карл! Давай на остров! – Тролла-Ка показал на змеящееся переплетение корней, до которого можно было допрыгнуть. – Наши потом подберут сверху, а здесь сидеть – верная смерть!
Командир уничтоженной досмотровой группы молча кивнул и начал разбег. Действительно, чужой корабль был обречен. Абордажники, если удачно отлетят в сторону при попутном ветре, имеют шансы уберечь паруса от чужого огня, а выучка и умение держать строй в самых паршивых ситуациях позволят добить прорвавшихся на палубу врагов. Главное – унести ноги с раскаленной сковородки, в которую превращается «торговец».
Подобно обезьянам, пара бойцов карабкалась по мешанине лиан и корней все выше, поднявшись уже над верхушками мачт. Рейдер все же успел отойти, оборвав остатки абордажных канатов и медленно отплывая в сторону. Судя по затихающему шуму схватки и громогласным командам сержанта, противника добивали, не дав обезумевшим от ужаса чужим солдатам вырваться из пылающей ловушки. Карл даже успел усмехнуться про себя, покрепче наматывая скользкую зеленую дрянь на кулак:
– Это вам не с контрабандистами силами мериться. Не зря дядюшка Барб так любит абор…
Чудовищной силы взрыв разметал «торговца», смяв соседний корабль как дешевую лачугу бедняка. Болтаясь над бездонной пропастью, бывший командир первой команды вместе Тролла-Ка лишь оглушенно смотрел, как медленно кружат пылающие куски парусины и досок, падая вниз, к затянутой туманом земле. Когда развеялся черный горький дым, только двое грязных измученных мужчин крохотными жуками-короедами цеплялись за бока плывущего по небесам острова. И никого больше живого на многие мили вокруг…
* * *
Каким-то чудом напарник умудрился не потерять верный топор. Поэтому к концу второго дня у спасшихся уже был неплохой шалаш, сделанный из срубленных невысоких деревьев, с прекрасной зеленой крышей, собранной внахлест из широких листьев. От дующих на вершине острова ветров защищали прихваченные лианами пучки травы по стенам. Сухо, тепло и с некоторой претензией на комфорт. Можно даже сказать, ничуть не хуже казармы, где абордажники обитали между вылетами на охоту за контрабандистами.
Частые дожди пополняли на островах крохотные озера чистой водой, избыток влаги зачастую низвергался вниз блестящими в солнечных лучах водопадами. Рядом с одним таким водоемом парочка и обосновалась. В углу хижины уже подсыхали заготовки для лука и стрел. Но поставленные с вечера силки пока не порадовали добычей, и приходилось забивать голод печеными корнями, накопанными на илистых берегах поблизости. Хотя кусок в горло все равно не лез…
– Замордуют у дознавателей, – в очередной раз вздохнул Тролла-Ка. И ведь был прав, мерзавец.
В абордажные команды не шли добровольно. Кто хотел заработать звонкое золото в армии, подавал прошение о службе в пехоте или в кавалерии, если деньгами разжился на взятку вербовщику и готов был по болотам на ящерах мотаться месяцами, попутно подсчитывая двойной оклад. А вот в штурмовые и абордажные роты сгребали обычно веселых ребят из тюрем. Тех, кто успел отличиться удалью, но был недостаточно ловок и попался в руки королевского правосудия. Воры, жулики разных мастей, кабацкие бузотеры. Убийц почти не было, с ними у судей разговор очень короткий: пожизненная каторга или топор палача. Остальных отдавали в руки Гильдии огня и затем пинком отправляли на границу: защищать несчастных обывателей от их же самих.
Не знаю, в каких мудрых книгах Гильдия нашла эти проклятые заклятья, но поставленная ими метка на груди ничем не сводилась и не уничтожалась. По окончании контракта те же кудесники добавляли сверху еще одну, после чего ветеран становился уважаемым человеком. Увечным обычно, но все равно – при заработанных тяжелой службой деньгах и с правом платить лишь четверть налогов до конца жизни. А вот если какого бедолагу ловили вне части с черным крохотным корабликом, распустившим вместо парусов драконьи крылья, то дезертира ждала петля без права на помилование. Поэтому из абордажных команд бежали крайне редко. Тем более – за границу, где подобного брата с удовольствием убивали медленно и максимально больно. Что поделать, люди в ротах собирались специфические, нравы бытовали жестокие. Ну и на некие мелкие прегрешения начальство закрывало глаза. Потому как живой абордажник куда лучше, чем мертвый идиот, поймавший железо в брюхо. Вот и обнажали оружие при любой попытке сопротивления без жалости.
Но в любом случае бежать с высоко зависшего острова возможности не было. От нижней части парящей в воздухе скалы до затянутой вечной хмарью земли – больше тысячи локтей, любая плетеная веревка под своей тяжестью оборвется. Да и долго ли ты протянешь на диких болотах? Одна надежда на полковника Рампа. Должен же командир поинтересоваться, куда подевался целый корабль с неплохо сколоченной командой головорезов. Маршрут патрулирования известен, остается лишь ждать, когда мимо проползет рейдер. Проползет, подарив свободу и встречу с господами дознавателями, чтоб им в преисподней икалось…
– Ты раньше времени не хорони, нашей вины в случившемся нет, – попытался Карл ободрить товарища, одновременно перебрасывая горячий клубень с ладони на ладонь. – Может, еще и премию выпишут.
– Ага. Две. Одну за храбрость, другую за доблесть, – поморщился Тролла-Ка, сгребая кучу приготовленных зеленых листьев в костер. Карл полюбовался на рванувший вверх мутно-серый клуб дыма и обернулся. Ну, как и ожидалось: доблестные спасатели во всей красе. Облупившееся днище, наспех просмоленное перед вылетом. Серые паруса, штопанные не на один раз. И еле заметный смотрящий на носу корабля, медленно бредущего к хорошо различимому дымному столбу. Добро пожаловать к нашему шалашу, гости дорогие…
