У нее огромные глаза, как у маленьких лесных зверьков, и маленькие ручки, которые постоянно движутся, когда она разговаривает.
Если говорить о ее характере, то, наверное, надо упомянуть еще и о том, что Майя не всегда настроена дружелюбно. Из своего еще не слишком богатого опыта я сумел понять, что она не слишком любит людей в целом. То есть она, конечно, очень добрая по натуре и все такое, но при этом у нее имеется определенный круг людей, к которым она неравнодушна. И если она причислит вас к нему, считайте, что вам здорово повезло. Майя не станет терять свое время понапрасну на кого угодно. Наверное, вы меня правильно поняли. Она добрая, но только небезразборчиво. Она оценит вас и, если посчитает достойной личностью, только тогда и заговорит.
На основную массу учеников в школе ей попросту наплевать, а вот с Йеном у нее какие-то странные отношения. Вместо того чтобы пройти мимо толпящихся ребят у доски объявлений, она может неожиданно вжаться в стенку, чтобы только дать ему пройти мимо.
В остальном ее поведение остается обычным, но в тот момент мне даже показалось, что воздух вокруг нее словно сжался, пока она смотрела ему вслед.
– Проблемы? – насторожился я.
– Да, – ответила Майя, но не стала распространяться на этот счет. Это с ней частенько происходит.
Вчера она приходила к нам поужинать. Это была идея моей мамы. В общем, ей очень хотелось познакомиться с Майей, и больше она не собиралась ждать ни дня. И не важно, что я говорил ей о том, что мы просто дружим. Она улыбнулась своей загадочной улыбкой, как всегда, как будто ей известно нечто такое, что недоступно даже мне самому. И вдобавок еще подмигнула.
Терпеть не могу, когда подмигивают.
Я приготовил макароны с сыром, с брокколи и курицей с нуля. Мне не хотелось особо импровизировать, чтобы не выглядеть полным идиотом. Так или иначе, но Майе, кажется, мое угощение понравилось.
– Ну, Майя, как же вы познакомились с Адамом? – спросил Пол.
Мама бросила на него строгий взгляд. Я заставил ее пообещать мне, что она не будет задавать много вопросов, а Пол только что задал как раз тот, который не представит ей новой информации. Ну или, по крайней мере, она так подумала.
– Так ты спас ее, когда она тонула? – выкрикнула мама через пару минут, когда Майя закончила свой рассказ.
– Ну, познакомились мы с ней не совсем в тот момент. Я заблудился в школе в самый первый день, а она проводила меня до нужной аудитории, – уточнил я.
– Вот это да, – отреагировал Пол. – У Майи история куда интересней. Советую тебе придерживаться именно ее варианта.
Майя и мама рассмеялись, а я только неопределенно пожал плечами.
– Ты мне ничего об этом не рассказывал! – с возмущением в голосе заявила мама.
– Не понимаю только почему. Пока я там барахталась, я даже успела залепить ему пощечину, поэтому история получается что надо, – заметила Майя.
– Наверное, он подумал, что ты сразу же засыплешь его вопросами, дорогая, – высказал свое предположение Пол, отпивая глоток вина из бокала и приподнимая брови, не отрывая глаз от мамы. Получилось все совсем не так уж и плохо, как я себе это представлял, и очень скоро мы тихонько выпорхнули из кухни, чтобы подготовиться к соревнованиям учебных команд.
Я запоминал факты, цифры, имена, географические названия и все такое, что требовало от меня лишь исключительной памяти. На долю Майи выпали науки и математические расчеты – все то, где требовалось проявить смекалку и сообразительность. Ее глаза загорались при виде различных уравнений, будто сами представляли собой произведения искусства.
– Ну хорошо, кино ты видел. Назови полицейского из Виши, который помог Рику разрушить планы нацистов, чтобы те не смогли поймать Ласло и Ильзу в самом конце «Касабланки», – начала Майя.
– Это не вопрос.
– Это самый настоящий вопрос.
– Ну, глупый какой-то. Кому вообще может потребоваться такая информация? Разве это имеет значение?
– Так ты знаешь, кто это был, или нет?
– Капитан Луи Рено.
– Зачем ты критикуешь вопрос, если ответ тебе уже заранее известен? – поинтересовалась Майя.
– Из принципа.
Она закатила глаза, но только не так, как это обычно делают люди.
Когда закатывает глаза Майя, получается так, словно для этого она действительно исполняет некую работу. Как будто ее глазные яблоки совершают путешествие к верхушке ее черепа, поворачиваясь назад, после чего снова возвращаются в нормальное положение в глазницах, а руки в это время трепещут, точно стремятся ухватиться за что-то менее абсурдное. И для этого у нее есть свое объяснение, словно она пытается сказать: «Ты настолько глуп, что просто слов не хватает».
– Назови пьесу, по мотивам которой создан мюзикл «Моя прекрасная леди».
– «Пигмалион», – ответил я. – Неужели ты считаешь, что они могут задать такой вопрос?
– Да, это как раз один из вопросов-примеров.
– А может, они спросят, какие именно оскорбления придумывал Генри Хиггинс, описывая Элизу?
– Нет. Не думаю.
Молчание.
– И какие же это оскорбительные слова?
– Восхитительно вульгарна? Чрезвычайно непристойна? Переквашенный капустный лист? Бессердечная беспризорница?.. – Это был любимый фильм моей бабули, и я могу его цитировать с самого начала и до конца.
– Ты такой забавный, – заметила Майя, просматривая книгу с вопросами. – Назови религию, где в усыпальницах часто ставят веревочные ограждения, которые называются «шименава» и предназначены для того, чтобы отпугивать демонов.
Она бросила на меня такой взгляд, что я чуть не рассмеялся. Майя надеялась, что выглядит достаточно грозно, дабы напомнить мне о том, что мы все же занимаемся серьезным делом, но в ее взоре не было и не капли устрашения.
– Синтоизм, – тут же выпалил я, не моргнув и глазом.
Ее было легко вывести из себя, когда она хотела показаться серьезной, но при этом она никогда не показывала своего раздражения. И так продолжалось какое-то время. Майя задавала вопросы, я старался отвлечь ее, и все кончалось тем, что мы заговаривали на другую тему. Это было моим любимым занятием. Ей приходилось частенько закатывать глаза.
– Любимое кино? – спросил я.
– «Когда Гарри встретил Салли», – мгновенно ответила Майя.
– Ты никогда не станешь серьезной.
– Мне нравится финальная сцена, – пояснила она. – Та строчка, где он признается ей в своей любви.
– Но это не… Ну, не знаю. Не то я ожидал услышать от тебя.
Если честно, я представил себе, что Майе нравится нечто менее романтичное. Что-то практичное, земное. Может, документальный фильм. Не такое банальное. Это один из любимых фильмов моей матери, вот почему я тоже видел его десятки раз. Именно видел, не всматриваясь в экран, а он впитывался в мой мозг всякий раз, когда его крутили по телевизору. Мама любила, чтобы в доме был шум, какой-нибудь посторонний звук вроде кино в качестве «фона».
