Все повернулись к Эвину, про которого как-то на время забыли.
И юноша повернулся к ним. Страха не было в его глазах. Только все та же детская вопросительная обида. Без одежды юноша выглядел совсем мальчишкой: худой, тонкокостный… Но вот он пошевелился, ступив назад – когда Стю с Рамси двинулись на него – и сразу стало видно, как он легко и быстро двигается, сразу же под его кожей натянулись крепкие, как веревки, мускулы.
За Стю и Рамси направились к Эвину и остальные: Цыпа, Тони и Лысый Черт. Все, кроме Мартина. И Курша, который еще не пришел в себя после прощального подарка стражников.
– Ша! – сурово прикрикнул на товарищей Ухорез. – Назад!
– Да ты чего, верховод?! – обернулся Рамси. – Наказать гада имеем право!
– Назад, я сказал! Забыли, кто он есть такой?
– Забудешь, как же…
– Он – один из Полуночных Егерей, – веско проговорил Мартин.
– Да не демон же, – заметил Лысый Черт. – К тому же самый хлипкий из них, из Егерей этих. Во – глянь!.. К тому же без оружия. И один. А нас семеро! То есть шестеро… Их ведь тогда почти вровень с нами было, вот они и сумели нас заломать.
– Не болтай! – поморщился Мартин. – Он и один бы справился.
– Ну-у… – усомнился Стю. – Это еще как посмотреть…
– Он – Полуночный Егерь. – повторил Ухорез.
– Да слышали уже, верховод!.. Я ж и говорю…
– А ты еще раз послушай, Стю Одноглазый! – резче произнес Мартин. – Он – Полуночный Егерь! А их работа в чем? В том, чтобы Темных тварей мочить. И в Тухлой Топи он, в отличие от нас, не единожды бывал. Да за такого товарища в нашей ситуации я парочку из вас придушу! Неужто не понятно, умники?
– Хы-ы… – растерянно выдохнул Стю.
– А ты думаешь, верховод, что мы еще поборемся, да? – саркастически хмыкнул Тони. – Что у нас шанс есть?
– А по-твоему, прямо здесь и сейчас ложись и помирай?
Разбойники переглянулись. И отошли. Тогда к Эвину шагнул сам Мартин.
– Здорово! – сказал он. – Ты извини, ребята побузили немного… Не от большого ума. Ты на них зла не таи. Нам теперь вместе держаться надо, мы теперь в одной лодке. Значит, смотри. Этот вот – Стю Одноглазый. Из бунтовщиков, поэтому вас, благородных, не очень жалует. Это Тони Бельмо, балбес и насмешник, но рубака хороший.
Вышеозначенный Тони, видно, в силу легкомысленного характера быстро менявший гнев на милость, не преминул отвесить дурашливый поклон.
– Это Рамси Лютый… – Мартин указал на невысокого сухопарого разбойника с длинным сухим носом, похожим на клюв. – Мужчина ничего, серьезный, рассудительный; ворчун, правда… Своего никогда не упустит, за свое будет насмерть грызть любого. Потому и Лютым прозвали. Но ты его не бойся, он без выгоды, просто так, не кинется. Ты вот этого бойся…
Ухорез указал на громадных размеров угрюмого мужика с мясистым тупым лицом:
– Это Цыпа Рви-Пополам. Бревно бревном, но ежели в раж войдет, не остановится, пока все в округе не разгромит или сам с проломленной башкой не ляжет. Отморозок, одним словом… Это вот Лысый Черт, он…
– Ты, верховод, дворянчику прямо готов на каждого из нас биографию с картинками предоставить, – хмуро брякнул Стю Одноглазый. – К чему это?
Мартин сбился. Глянул на Стю неодобрительно, но речь свою все же свернул:
– Ну… Мое имя ты знаешь, да и твое нам известно… Держи клешню, что ли?
Ухорез протянул Эвину руку.
Тот отчего-то заколебался. И Мартин моментально понял – отчего.
– А-а… – протянул он, сузив глаза. – С отбросами ручкаться не желаете, ваше сиятельство? С душегубами? Ах ты ж… Пошли отсюда, ребята!
Похоже, он угадал. Похоже, именно означенное обстоятельство и не позволило юноше пожать протянутую руку. Мартин уже поворачивался от него, одновременно отступая, когда Эвин вдруг окликнул его:
– Постой!
Мартин остановился.
– Я с вами, – сказал юноша. – Если позволите.
– Во как! – усмехнулся Ухорез. – Все-таки и Полуночные Егеря могут бояться? А, ваше сиятельство? Пукан-то не железный?..
– И не называй меня больше «вашим сиятельством».
– Да как же так можно, позвольте, добрый господин? – издевательски прищурился Мартин. – Все должно быть приличненько, по полочкам. Мы – отбросы и душегубы, а ты – ваше сиятельство. Мы пеходралом, а ты даже на казнь на повозочке. У каждого свое место и звание.
Это «свое место» подействовало на Эвина как пощечина. Его лицо вспыхнуло. И тут же потемнело.
– Нет у меня больше никакого звания, – сказал он. – И никакого места… И никакого имени.
– И как же нам тебя называть? – осведомился Стю. – Ежели ты от имени своего отказываешься?
– Да как хотите…
– Тихоня! – ляпнул Тони Бельмо. – А что – на вид прям как есть Тихоня!
– Подходящая кликуха! – хмыкнул Лысый Черт.
Эвин поморщился… И пожал плечами.
– Тихоня так Тихоня, – негромко проговорил он.
Они шли, скользя в холодной и вязкой, как слизь, грязи, но не падали, крепко держались, не ныли и не жаловались. Только иногда кто-нибудь выплевывал крепкое словцо на очередную коварную кочку, не вовремя вылезшую под босую ступню, да еще кто-нибудь отпускал сальную шуточку – просто так, чтоб не молчать. Это шли сильные люди.
Серый мерзкий туман теперь был везде. Глухо давил их сверху, окружал со всех сторон, как бы далеко они ни ушли. Туман и неровная поверхность грязи, похожая на застывшее штилевое море, да кое-где выплывающие из тумана кривые деревца – вот и все, что они могли видеть вокруг.
А часа через полтора местность стала меняться. Сначала на пути попался один торчащий из грязи камешек, черный, острый, точно коварно поджидающий, когда на него наступят. Через сотню-другую шагов камни уже торчали так часто, что семерым приговоренным приходилось внимательно смотреть под ноги. Впрочем, еще через сотню-другую – необходимость в этом отпала – камни «подросли». Между ними, черными краеугольными иглами, высившимися в человеческий рост, уже приходилось лавировать. У идущих создавалось такое впечатление, будто они пробираются через костяные наросты на панцире гигантского зверя. Давным-давно сдохшего зверя, успевшего уже погрузиться в земную твердь и там окаменеть…
– О! – вдруг вскричал Курша, быстро – насколько ему позволял его живот – нагибаясь под одну такую «иглу». – Смотрите, парни, гриб!
Он выпрямился, держа в окованной кандальным браслетом руке бесформенный черный комок, похожий на кусок теста:
– Как же я жрать хочу! Эй, Егерь, а это какой гриб – ядовитый или не очень?
– Это вообще не гриб, – коротко сказал Эвин, обернувшись к нему. – Это ара-гара, хитрый падальщик. И на твоем месте я бы его вообще не трогал.
