Другие, правда, говорят, что Мегару в отличие от детей он не убил. Но убегая из города, где он натворил таких делов, брать ее с собой не стал (а она бы поехала, да). И отдал ее в жены своему оруженосцу Иолаю. С барского плеча поносить. Жена секонд-хенд.
Такова была история первого брака Геракла. Логично было ожидать, что второй его брак с подобным бэкграундом сложится тоже как-то неудачненько. Но вышло совсем неожиданно (для Геракла). В первый раз он услышал о существовании девушки по имени Деянира в ситуации инфернальной — забредя при совершении очередного подвига в царство мертвых Аид, он встретил там душу Мелеагра, своего старого сослуживца по Афгану, который попросил его позаботиться о своей сестренке. Повторить подобное путешествие достаточно легко, записывайте: три бутылки дешевой водки, шпроты, немытая кухня с клеенкой вместо скатерти, много окурков и мудрый собеседник, в тонкостях владеющий всеми текстуальными моментами саги «Москва-Петушки» (при этом ни разу ее не прочитавший). Самый легкий способ встретиться с душой погибшего друга, я гарантирую это.
Хотя, будучи в том трипе, телефончик Деяниры Геракл на манжетах-то записал, но вот встречу назначать не торопился. Пока не настал у него кризис среднего возраста, лысина, животик, пока женщины не перестали на него сами вешаться, как бывало раньше. Принялся тогда Геракл комплексовать здорово и решил опять попробовать остепениться — после конца предыдущего брака прошло много лет, плохое подзабылось. И поехал он тогда в родной город Деяниры сообщить ей о воле брата и просить ее руки. Приехал он в Каледонию, на родину девушки — а там первый сюрприз. У нее уже есть хахаль. Но Геракл ему рога-то и пообломал. В буквальном смысле — у хахаля, речного бога Ахелоя, были рога. Потеряв это ценное для каждого альфа-самца налобное украшение, Ахелой слился — в буквальном смысле, речной бог же.
Потом был второй сюрприз — сама сестренка покойного Мелеагра. Никакой кисейности, никакого изысканного воспитания. Деянира была конкретной девахой: увлекалась фитнесом, причем тяжелой формой — женским бодибилдингом и пауэрлифтингом, стритрейсингом (гоняла по ночному городу на своей мощной тачке), заняла третье место на чемпионате Греции среди самбисток. «Таких женщин еще поискать!» — офигемши подумал Геракл, влюбился без памяти и женился (на свадебной церемонии Деянира была в платье из плотного шелка цвета фуксии и того же цвета палантине, Диор, модель 1954 года).
Жили, не знаю как, но достаточный срок, потому что Деянира родила Гераклу четырех мальчиков и одну девочку. А может, девочек даже было больше, просто греки не очень этот расходный товар считали, только если пригодился — под Зевса, например, подложить, чтобы в стране народился новый царь с генофондом поприличнее, с мидихлорианами в крови. Или в жертву принести в случае крайней необходимости. Как раз так эту дочь Геракла по имени Макария и запомнили: уже сильно позже папиной смерти ее братья ввязались в крупную войну. И Макария принесла себя в жертву — самозарезалась на алтаре, чтобы они одержали победу.
Маркантонио Раймонди. «Геркулес и Ахелой». Ок. 1509–1510. Библиотека Альбертина (Лейпциг)
Гравюры из серии «Деяния Геркулеса» включали как сцены из знаменитых двенадцати Подвигов, так и другие эпизоды мифа о Геракле, в том числе его единоборства с кавалерами Деяниры — кентавром Нессом и речным богом Ахелоем. В древнегреческой вазописи Ахелой обычно изображался человеком с бычьими рогами, причем от талии у него начиналось змеиное туловище с мощным хвостом. Однако в эпоху Возрождения художникам еще была неизвестна такая иконография, и поэтому Раймонди изображает неудачливого речного бога в ипостаси обычного быка.
Раймонди наполняет гравюру уравновешенностью и гармонией, свойственными эпохе Ренессанса — недаром он был другом Рафаэля, и некоторые из живописных работ этого гения дошли до нас только в черно-белом воспроизведении резца Раймонди. Кстати, он был гравером такого уровня, что успешно подделывал листы своего современника Дюрера.
Но это было сильно позже, вернемся обратно к брачной жизни Деяниры и Геракла. Своим вольготным привычкам он не изменял — как-то в очередной раз пойдя на промысел (на сей раз с родней жены), он убил вражеского царя со вкусным именем Филей и взял в плен его дочь Астиоху. Сделал ей ребенка, назвали Тлеполем. Ну не сдержался, извините. Деянира же была на восьмом месяце, уж не хотелось изменять, но голова готова была лопнуть от подавленных желаний, и все остальное тоже. Секс — он же ничего не значит, не правда ли, главное, что любит он жену, верно?
Что до навыков управления гневом у Геракла, не стали ли они лучше? Вот, тогда же было: юноша Евном взял ковшик, чтобы плеснуть Гераклу на руки воды. Оба просто оказались на трехдневном рок-фестивале с палатками, было грязно, Геракл попросил помочь с умыванием. И этот Евном вместо того чтобы налить воды в ладони Гераклу, по неловкости облил ему ноги (это все на третий день музыкального нашествия было, вообще удивительно, что этот Евном еще дееспособен был). Геракл за мокрые ноги обиделся и дал юноше оплеуху. Да с такой силой, что проломил череп. Тот и умер. Неприятный громила этот Геракл был, однозначно. Ему бы обратно попроситься к Омфале, на арт-терапию, да что-то не собрался.
И между прочим, если принять, что первую жену Мегару он не убил, а отдал другу Иолаю, то Деянира, значит, имела возможность с ней познакомиться и даже побеседовать — Иолай к Гераклу в гости приезжал. Что могла Деянира извлечь из беседы с Мегарой? Или из рассказов о гибели Мегары и ее сыновей? Мы не знаем. Но чужая жена потемки, и считается, что в браке Геракл и Деянира жили хорошо.
Зачем я излагаю вам всю эту предысторию — для тренировки вашего аналитического аппарата, разумеется, и развития паранойи. Ибо дальнейшее развитие сюжета, если этой предыстории не знать, воспринимается совсем иначе, как-то прямолинейно, без двойного дна.
Деянира, рассказывают мифографы, вся такая наивная дурочка, не виноватая в смерти мужа, великого Геракла, а просто послужила бездумным исполнителем чужого замысла, просто марионеткой. Как-то Геракл с женой возвращались из гостей, такси брать не стали, решили пешочком прогуляться, а зря, все знают, какая преступность в популярных приморских городах вечерами. Шли они шли, оказались перед речкой, моста не было. Внезапно из кустов появился местный бомбила, кентавр Несс. Он сказал: «Я тут на переправе работаю, давайте подвезу вашу мадам через речку, она даже ноженьки не намочит. С вас триста». Геракл согласился, с тем чтобы самому перебраться самостоятельно, не сахарный. По пути, ощущая мягкое тело матери пятерых детей, которая совсем забросила борьбу и стритрейсинг и поэтому окончательно расплылась, горячий мужчина Несс испытал душевный трепет, типичный для тонко чувствующих натур при чтении поэзии Рембо, Верлена и созерцании фильмов Жана Кокто. Только у Несса трепет случился немножко на другую тему, прямо скажем, скорее подъем, чем трепет, но ведь так иногда хочется упомянуть всуе Рембо, Верлена и Кокто.
