Не выдержав его проникающий до глубины души взгляд, Мия направилась в кухню, налила себе стакан воды и, не поворачиваясь, выпила его. Она не ожидала увидеть Ника так скоро и не знала, что ему сказать.
– Мия, я могу простоять тут целый день. Терпение – одна из моих добродетелей. – Правда, судя по его тону, его терпение было на исходе.
Глубоко вздохнув, она повернулась, и у нее слегка закружилась голова, когда она уловила аромат его геля для бритья.
– Что ты делаешь в моей квартире?
– Я убедил консьержа, что я твой друг, которому ты будешь очень рада, оказавшись в толпе репортеров. Он был очень признателен за дополнительную помощь от моих охранников.
– Может, я и не принцесса жемчужины Средиземноморья, но я тоже имею право на личное пространство.
– А я думал, что мне будут рады после такого теплого приема в прошлый раз.
– Та ночь, – густо покраснела Мия, – была первой и последней. Никандрос, наша близость не сделала нас друзьями.
– Рад, что между нами не возникнет недоразумений по этому вопросу.
Мия внутренне сжалась, услышав его язвительную насмешку.
– Может, ты все-таки скажешь, что ты здесь делаешь, – с вызовом бросила она, избегая мысли о том, что чем дольше она скрывает новость о своей беременности, тем хуже становятся их отношения.
Но она не могла смириться с тем, что он так быстро отправил ее в отставку, тогда как она сама не могла забыть ни секунды с той ночи.
Никандрос сделал несколько шагов по направлению к Мии, и она оказалась в ловушке между ним и диваном. Глаза Ника мрачно поблескивали, и он совсем не был похож на мужчину, который нежно обнимал ее той ночью и который пробудил ее к жизни после трех долгих лет одиночества.
– Эти шакалы не набросились на тебя с вопросами о беременности только потому, что мой помощник пообещала им, что я сделаю официальное заявление.
У Мии подкосились ноги, и она рухнула на диван. Несмотря на жару, у нее похолодело внутри.
Она забыла, что Никандрос Дрэкос – любимец прессы.
Несмотря на всю свою безответственность и тягу к опасным приключениям, он был обаятельным, дружелюбным и самым популярным среди членов королевской семьи, скрытой за завесой секретности. Можно сказать, что по большей части журналисты плясали под его дудку.
– Он мой?
Мия подняла глаза, чувствуя, как между ними нарастает напряжение.
Какая ирония судьбы. Мия считала, что этот ребенок станет новым этапом в ее жизни, не осложненной отношениями с каким-нибудь мужчиной и собственными страхами, отнимавшими ее надежду на счастье.
– Откуда ты узнал? – Он находился на расстоянии целого океана, живя в абсолютно другом мире.
– Бог мой, Мия, просто скажи, если это мой ребенок.
Чего он хотел и что собирался предпринять? Может, Никандрос потребует, чтобы она хранила молчание? Такой мужчина, как он, вряд ли захочет быть связанным женщиной и ребенком.
Никандрос присел на кофейный столик, и снова Мия оказалась в ловушке. Его бедра, которые раздвигали ее ноги в момент близости, преградили ей путь. Она тяжело сглотнула, не в состоянии прогнать воспоминания о той ночи.
– Мия, если ты думаешь обмануть меня…
Она разозлилась, встретив его осуждающий взгляд.
– Конечно, ребенок твой. До этой ночи у меня не было мужчины три с половиной года.
Никандрос застыл, пристально посмотрел на Мию, судорожно выдохнул, и ей стало понятно, что он хотел сказать.
– Я собиралась рассказать тебе, как только приду в себя, – пролепетала Мия. – Мы ведь пользовались презервативом. После того как я ушла из спорта, месячные стали нерегулярными, и я принимала противозачаточные вместе с обезболивающими после той травмы, поэтому не заметила ничего странного, пока… – Она густо покраснела, когда до нее дошло, что она несет. – Я сама была в шоке, – неубедительно добавила она.
– Не в третий раз.
– Что? – Мия растерянно посмотрела на Никандроса.
– Я не пользовался презервативом, когда мы занялись сексом в третий раз. На рассвете. Когда я обнаружил твою попку тесно прижатой к моему паху.
Мия закрыла глаза, пытаясь отвлечься от того, что происходило той ночью. Но в памяти возник момент, когда Никандрос разбудил ее, лаская самым грубым и примитивным образом…
Он выругался, вернув Мию в реальность.
– Я никогда не был таким безответственным в том, что касалось…
Она прикрыла его рот рукой, не желая слышать его слова о том, что их близость была ошибкой.
– Я могла… напомнить тебе.
Правда, в тот момент она была не способна мыслить здраво. Вместо того чтобы уйти, Никандрос остался спать рядом с Мией, и она чувствовала себя необыкновенно уютно в его крепких мужских объятиях… Она не сдвинулась бы с места, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Та ночь была чем-то большим, чем восхитительный секс. Но она не могла поделиться своими ощущениями с Никандросом, если хотела сохранить остатки здравого смысла.
– Я сама за все в ответе. За ту ночь и за последствия.
– Да ладно? – насмешливо посмотрел на нее Никандрос. – Я не страдаю провалами памяти, я не считаю, что ты соблазнила меня против моей воли.
– Никандрос, я приняла решение и…
– Буду счастлив, если ты поделишься своим решением со мной.
Его сарказм больно ранил.
– Я поняла, что готова стать матерью. Я спрашивала Брайана, но он никогда… – Никандрос вдруг напрягся, и Мия проглотила следующие слова. Каким-то образом имя ее бывшего мужа стало ругательным для них обоих. Но вместе с тем Мия испытывала острую нужду объясниться, рассказать о своем браке, который превратился в настоящую катастрофу, чтобы Никандрос смог ее понять.
Безумное желание. Потому что Никандросу не было места в ее будущем, а Брайан остался в прошлом.
– Никандрос, я буду любить этого ребенка больше всех на свете.
– Мы одинаково смотрим на некоторые вещи.
– Ты о чем?
– Ребенок должен быть любимым независимо от того, кто он и как родился на свет. Тебе сразу же следовало связаться со мной.
– Ты был очень занят, – попыталась оправдаться Мия.
– То, что происходит в моей жизни, не имеет никакого отношения к твоему… к тому, что случилось.
– Нас касается пошатнувшееся здоровье твоего отца, смерть Брайана… Мы ведь даже не нравимся друг другу. Той ночью мы сами не понимали, что делаем. Потом ты вернулся к прежнему образу жизни: ночные клубы, автогонки. – Как она ни старалась казаться равнодушной, но в ее голосе прозвучало осуждение. – Казалось, ты навсегда выбросил из головы то, что произошло между нами.
