Привлеченные видением, боги жадно толпились вокруг и глазели
неотрывно. За их спинами хлопнула дверь, в комнату вошли, громко топая, двое
смертных героев из Вальгаллы, оставив пиры. Один из них, высокий и красивый
воин с жестоким лицом и глазами ястреба, всмотрелся в облако и выкрикнул
ликующе:
— Моя кровь!.. Этот парень — мой внук. Он сейчас гостит
у южан.
Один бросил на Олега быстрый взгляд:
— Но ведь... этот... Змей... он же?..
Олег кивнул.
— Да. Это и есть Митгардский Змей, которого должен был
убить Тор, а затем умереть от его яда.
Во всем зале наступила мертвая тишина. Олег видел по
застывшим лицам, что рушится все их мироздание: до этого момента все знали,
кому и что предстоит делать в будущем, кому как и в схватке с кем погибнуть.
Один прорычал:
— Но как же... Ведь нам предначертано! Мы все знаем,
что нам предстоит!
Олег развел руками.
— Так и было. Вам всем предстояло погибнуть в
Рагнареке. Но я уже сказал, что человек получил свободу воли и... все изменил.
Мир не погибнет. Мир даже не останется тем же, он начал стремительно меняться.
Глава 14
Боги громко спорили между собой, Олег видел ненавидящие взгляды,
чувствовал, что не будь здесь Одина, его бы разорвали на части. Он чувствовал
неприязнь верховного бога, наконец Один прорычал зло:
— Это еще ничего не значит! А ну-ка, покажи, как живут
эти земляные черви сейчас! Посмотрим, насколько мир начал меняться, да еще
стремительно...
Олег устремил взгляд в середину комнаты, вспоминая картину
стольного города, тут же из пустоты донеся колокольный звон, начали проступать
полупрозрачные здания, задвигались фигурки.
Город наливался красками, становился ярче, а колокольный
звон звучал уже с разных концов. Олег напряженно всматривался в город, делая
городские кварталы более зримыми, четкими, сейчас ему самому городская жизнь
показалась пронизанной этими перезвонами колоколов: свои у каждой церкви,
монастыря и даже часовни, да не просто колокола, а целые наборы колоколов, а
мастера колокольного звона наигрывают сложные мелодии, и все оповещают о начале
или конце работы, о рождении отпрысков знатных семейств, о свадьбах и
похоронах, о всех церковных службах, а когда совершаются великие события:
объявление войны или мира, приезд короля, — то звонят все колокола, это
дивная музыка, когда весь воздух по всему городу звенит и поет, воспламененный
музыкой сфер.
Улицы города заполнены разноцветным горластым народом,
всадники и телеги протискиваются с трудом. Везде лавки оружейников, ткачей,
кожевников, визг напильников врывается в крики водоноса, их покрывает жужжание
прялок, из булочных вкусно пахнет свежим хлебом, рослые кони тащат тяжело
груженные виноградом телеги, а когда вдвинулось через городские ворота стадо
коров и пошло растекаться по улицам, было перекрыто все движение.
Глаз Одина вспыхнул, когда решетка замка поднялась, а мост
опустился. Через ров поехал на красиво убранном коне блистающий доспехами
рыцарь в сопровождении десятка всадников, тоже в дорогих доспехах, со
вскинутыми к небу копьями. У всех подняты забрала, но видно, что достаточно
простого движения, чтобы закрыть и тем самым обезопасить лицо.
Под всеми рыцарями великолепнейшие кони, упряжь сияет
тщательнейшей отделкой, кони покрыты длинными кольчужными сетями, поверх
кольчуг — стальной броней, а поверх металла еще и красочной попоной, где
разными цветами расписаны сцены из сражений людей с чудовищами. Народ с
ликующими криками сбегается со всех сторон, на всадников смотрят с восторгом,
бросают им под ноги цветы, ветки, подбрасывают в воздух шапки.
Вместе с рыцарями ехал и человек с непокрытой головой,
макушка выбрита, а вместо стальных доспехов обычная коричневая ряса,
подпоясанная веревкой.
Олег пояснил негромко:
— Это и есть самый важный человек.
Один сказал глухо:
— Что? У него даже меча нет.
— Не меч важен в этом мире, — сказал Олег тихо.
— А что?
— Слово, — ответил Олег.
Тор захохотал.
— Что за дурь? Слово может остановить мой кулак?
Олег показал на город, через который медленно двигались
великолепные всадники.
— Здесь был твой жертвенник. На каменном алтаре тебе
резали пленных мужчин, как на алтаре Фрейи резали женщин. На алтаре Локи
резали, как ты помнишь, всех, Локи не перебирал, принимал всех. Так вот, сейчас
на том месте, где был твой алтарь, выстроена церковь. Хочешь взглянуть?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к Одину. Тот наклонил
голову, видение городской жизни исчезло, взамен появилось суровое и прекрасное
здание, строгое, с выверенными пропорциями, устремившее к небу высокие стены, а
потом и остроконечный шпиль на высокой башенке. В распахнутые ворота постоянно
входит народ, а у почти всех выходящих — просветленные лира.
— В мир пришел новый бог, — сказал Олег, — вы
это знаете. Ему не приносят кровавых жертв, но за него умирают... Показать,
сколько было казнено, растерзано, брошено в клетки к львам, чтобы заставить их
отказаться от приверженности этому богу? Никто из вас не может похвастаться
тем, что за него добровольно умер хоть один человек. Никто!
Тор зарычал, в рыжей бороде распахнулся огромный рот,
крупные желтые зубы щелкнули с такой силой, что перекусили бы любую кость.
Глаза под мохнатыми рыжими бровями вспыхнули.
— Ты хочешь, чтобы мы уступили этому богу?
— Люди ушли от вас к другому богу, — напомнил
Олег. — Так что вы уже уступили. Я хочу только, чтобы вы остановили Язву.
Она испортила землю на десятки миль....
Тор захохотал.
— Точно! Я сам видел. Болото ширится, людишки бегут в
панике. Хорошо!., пусть видят, кто сильнее: мы или их новый бог.
— Вы их стараетесь запугать, — сказал Олег.
Тор удивился:
— Конечно! Смертные должны ужасаться перед мощью богов.
Олег развел руками.
— Вот ты и ответил. Того бога любят, а вас боятся. Что
лучше?
Тор проревел победно:
— Когда боятся!
Несколько голосов радостно закричали в его поддержку, только
Один, глянув на Олега с неприязнью, смолчал, продолжал смотреть на выехавших
рыцарей.
Смотрели и остальные боги, их злые голоса становились все
тише. Олег наконец уловил в их лицах некоторую подвижку. Первым посмотрел на
себя Локи, отцепил от мошонки козью бороду и снова начал смотреть. Потом,
спохватившись, отбросил клочок шерсти и натянул штаны. Остальные смотрели и
смотрели, только Хеймдалл качнул головой, взгляд его запавших глаз пробежал по
грязным, лохматым, дурно пахнущим богам. Лицо его дернулось, словно судорога
впервые перекосила каменное лицо, он шумно задышал, а кулаки сжались.
