Прежде чем группа остановилась, Бекет успел порядком взмокнуть.
– Все, лошадей оставим здесь, – сказал Тревис. – Дальше пойдем без них.
– Хорошо, – согласился Бекет и встряхнулся, чтобы сбросить с накидки снег, который все не прекращался. Рядом едва угадывались засыпанные снегом еловые лапы, и под них, как под навес, бойцы отряда начали ставить лошадей.
Прежде чем отдать свою лошадь, Бекет забрал холодное оружие и дополнительные обмотки и с тем был готов двигаться дальше.
У Тревиса поклажи оказалось побольше, он нес запас еды и еще две скатки из овчины на тот случай, если им с Бекетом придется ночевать в сугробе.
– Ну, идем, что ли? – спросил он.
– Да, я готов, – ответил майор, и они двинулись в глубь чащи, шагая по рыхлому и легкому снегу.
К реке Тревис и Бекет выбрались нескоро, им пришлось сделать две передышки, прежде чем удалось выйти к черной, не успевшей замерзнуть воде.
– Скоро рассветет, – сказал Бекет, остановившись на берегу.
– Ничего, мы уже близко… – ответил Тревис и, перекинув мешок на другое плечо, двинулся по обрывистому берегу.
Еще через полчаса они достигли пещеры, в которой на полусогнутых опорах их дожидался робот.
Тревис зажег походный светильник и обошел машину вокруг, в который раз восторгаясь мощью и необычным видом того, чего он раньше не видел никогда.
В пещере было сухо и почти не чувствовалось бушевавшей снаружи непогоды. Бекет расположился на овчинной дохе и неспешно грыз сладкий сухарь. Половина дела была сделана, теперь оставалось дожидаться действий пиратов. Как только они решатся продолжить промысел, можно начинать операцию.
– А скажи, Григ, в том краю, где ты живешь, такие штуки среди людей ходят? – спросил Тревис, присаживаясь рядом с Бекетом.
– Нет, это боевая машина. Они используются, только когда война, а среди людей в городах бегают коляски, вроде тех, что мы из дерева смастерили. Только они с окнами, как парадная карета прелата Гудрофа.
– Но без лошадей? – уточнил Тревис.
– Угадал, без лошадей.
– У вас там что же, лошадей совсем нет?
– Ну почему же? Есть лошади. Но их держат лишь богатые люди, а те, кто попроще, обходятся самобеглыми колясками. Так дешевле.
– Чудно, – произнес Тревис и покачал головой. – Лошади, стало быть, дороги, а эдакие штуки – дешевы. Чудно.
Тревис тоже достал сухарь, и они с Бекетом стали хрустеть вместе.
– А вот скажи, Григ, ты у себя там какую должность выполняешь? Ты ведь не из торговых людей, я правильно понял?
– А как ты понял?
– Ну… мундир на тебе, значит, ты человек казенный…
– Казенный, – согласился Бекет, улыбаясь.
– Но и не писарь. Стрелять умеешь, с мечом вон какие штуки выделываешь. Значит, солдат, а точнее, офицер, правильно?
– Правильно. Я что-то вроде судьи.
– Судья? – удивился Тревис и даже перестал сухарь грызть. – А какой судья – городской или мператорского величества?
– Думаю, что «мператорского величества».
– Шишка, стало быть. А семья твоя большая?
– Нет у меня семьи, – ответил Бекет, немного смутившись.
– А чего так? Был бы я судьей, у меня бы уже семья была, – сказал Тревис и мечтательно вздохнул. – По возрасту положено… Ты как сбегешь от нас, женись. Деток нарожай. Если б у меня должность поспокойнее была, я б давно женился.
Бекета одолевала усталость, он лег поудобнее и вскоре уснул, а проснулся уже далеко за полдень, когда его растолкал Тревис.
– Разведка прибыла с докладом, – сообщил он.
Бекет поднялся и, потянувшись, вышел из пещеры по малой нужде. Тем временем двое прикативших на широких лыжах гвардейцев с интересом осматривали «куксдога».
– Это ж какое чудо невиданное, ваше благородие, – сказал один из них, когда Бекет вернулся в пещеру.
– Да уж, – ответил тот неопределенно. – Какие новости?
– Никаких новостей, ваше благородие. Разбойники у себя засели, снег чистят, а больше никаких новостей.
– Большие корабли не заводят?
– Чего?
Разведчики переглянулись.
– Ну, большие колесницы не гудят?
– Нет, ваше благородие, должно быть, спят под снегом. Их так присыпало, что будто холмы, другого сравненья нету…
– Илкнеры-то пришли? – спросил Тревис.
– Ну а то. Пять сотен на том берегу затаились, команды ждут.
– И то хорошо.
Рассказав все, что знали, разведчики ушли. По всему выходило, что в этот день разбойники вылазок предпринимать не собирались, их активность была охлаждена высокими сугробами.
– Ты ложись поспи, Тревис.
– Я уж кемарил.
– Нет, ложись и поспи, а я покараулю. Я ж выспался.
63
Уговаривать Тревиса не пришлось, и вскоре он сопел под теплой овчиной, а Бекет поел снегу вместо чая и снова принялся за сухари. Он был готов ждать сколько нужно и не нервничал, поскольку имел немалый опыт ожидания в засадах.
Вскоре после полудня пираты подняли свои «маскоты» и принялись летать над лесом и рекой, проводя разведку. Нетрудно было догадаться, что они рассчитывали найти оставленные на снегу следы, да только солдаты Гудрофа и Илкнера родились в этих местах и прекрасно знали, как сделаться в лесу незаметными.
До поры войска прелатов сидели в укрытиях, ничем себя не выдавая. Лошади были прикрыты попонами, солдаты обходились сухарями и солониной, таким образом противник оставался в полном неведении о наличии в лесу огромной армии.
Прислушиваясь к гудению «маскотов», Бекет напряженно ждал пушечных очередей или взрывов бомб, однако воздушная разведка ничего не заметила, и вскоре истребители вернулись на базу.
Тревис продолжал спать, Бекет забрался в кабину «куксдога» и стал проверять оборудование.
Все приборы функционировали нормально, рабочие жидкости в системе подавались вовремя, вооружение хорошо откликалось на управляющие сигналы.
Обнаженные девушки на стенке кабины игриво подмигивали масляными глазками. Заметив на одном фото едва различимую надпись, Бекет сделал освещение в кабине ярче и прочитал: «Эта крошка пахожа на Лизи кагда вирнусь опять с ней буду…»
Дальше надпись обрывалась, должно быть, ее сделали на развороте журнала, а потом пилот «куксдога» вырвал эту половину и приклеил на стенку.
Бекет попытался представить свидания бывшего пилота и неведомой Лизи. Кто она была, соседская девчонка или профессионалка из квартала «красных фонарей»?
