В храм некоторые арестанты попадают после записи в течение 6 месяцев. Единственный человек и аргумент, который придает ускорения воспитателям — прямое указание начальника тюрьмы.
Старшой — человек, непосредственно отвечающий за арестанта. Именно старшой открывает и закрывает камеру. Его задача — следить за тем, чтобы арестанта вовремя накормили, сводили в душ (здесь это называется баня), в камере был свет и вода, арестант был жив и здоров.
На практике, от взаимоотношения со старшим зависит ежедневный быт арестанта. «Буксующие» или «газующие» граждане, то есть крайне взрывные арестанты, живущие по блатным понятиям, которые ненавидят всех людей в форме, обычно общаются со старшими через «твою мать». В ответ они получают трехэтажные ответы. Но стоит перегореть лампе или потечь крану — мастер может идти неделю. А можно общаться по-доброму. Старшие — люди небогатые, многие питаются тюремной баландой, поэтому, подкармливая старшого шоколадом, угощая хорошими сигаретами, разговаривая на Вы, можно добиться ответного доброго отношения. По первому требованию будут приходить представители технических служб. Старшой сам начинает предлагать дополнительные услуги: спирт, продукты, которые нельзя получать через официальную передачу (пельмени, сардельки, рыбу); телефоны. Старшой закроет глаза на то, что, несмотря на отбой (это 22.00), у вас в камере будет работать TV. Если старшой увидит у вас телефон, приобретенный не у него — не проблема. Тысяча-две рублей — и говори дальше (тариф безлимитный). Нормальный старшой поднимает за смену 2–3 тысячи рублей (официальная зарплата — порядка 15 тысяч рублей). Дежурства у них сутки через трое. Так что отношениями он сам будет очень дорожить. Они станут почти партнерскими. Когда у старшого будет соответствующая информация, то он не только предупредит о возможном обыске камеры, но и унесет главный запрет — телефон.
Сокамернику предложили сделку: сдай 2 млн евро и выйдешь через 2 года
07.11.08
Сегодня вечером меня перевели в другую камеру. Камера находится в том же, новом крыле тюрьмы, которое называется Большой Спец. У меня три сокамерника. Как они мне сказали, это личная камера начальника тюрьмы. Это означает, что все проверки приходят именно сюда, чтобы посмотреть на образцовый порядок.
Один мой сокамерник, по имени Макс, сидит уже три года. Он в прошлом крупный чиновник, член партии «Единая Россия». Имеет государственные награды. Он был арестован так же, как и я, в офисе. Обвинение — получение крупной взятки за полтора года до того. Он посмеялся, будучи уверенным в торжестве закона, представил в суд, который избирал для него меру пресечения, поручительства двух уважаемых российских политиков, и был арестован. Такая же ситуация, как со мной. Суд на это не обращает внимания, как и на государственные награды. Макс рассказал мне интересную историю про мой арест, невольным свидетелем которой он стал. Макса привезли в Тверской суд для продления его срока содержания под стражей 31 июля 2008 года (в этот день тот же суд санкционировал мой арест). Срок, естественно, продлили, и он поинтересовался у старшого, с которым, как и у Алексея, у него был налажен ресторанно-гастрономический контакт, скоро ли повезут назад в Бутырку. Ответ был таков: «Сейчас привезут некоего бизнесового типа (он назвал полностью мои ФИО), чтобы арестовать, так вот как только его арестуют и увезут, то сразу приедут за Вами». Фантастика — старшой в звании прапорщика, как оказывается, знает не только мою фамилию, но и результат суда, который еще не состоялся.
Так вот, когда Макса арестовали, он все равно не унывал, понимая абсурдность обвинений. От него хотели одного — чтобы он сдал своих начальников, видимо, их места кому-то приглянулись. Я спросил у Макса — как можно предъявить взятку через полтора года? На каком основании? Оказывается — элементарно. Основной свидетель обвинения — бабушка божий одуванчик из дома напротив офиса Макса. Оказывается, что она в свои 70 лет с 5-го этажа видела, как Макс в своем кабинете на 12 этаже здания напротив получает 2 млн евро. Поражают зрительные способности бабушки и ее память, а главное, возможность отличить евро от, например, швейцарских франков. В суде для Макса запросили 12 лет строгого режима. Строгий отличается от общего в плане быстрого освобождения тем, что если общий — УДО по половине срока, а строгий — через две трети. То есть он значительно дольше.
Максу предложили сделку: ладно, хрен с ними, с твоими начальниками, выдавай нам деньги 2 млн евро и выйдешь через 2 года. Макс совершил ошибку и деньги выдал.
Вначале все было как обещали: дали не 12 лет строгого режима, а 4 года общего. То есть теоретически через 2 года он действительно мог выйти. Однако господа следователи почувствовали запах денег. За некоторое время до УДО следователи возбудили против Макса еще одно уголовное дело по взятке и привезли в Москву для нового следствия, где мы и познакомились. На этот раз Макс проявил принципиальность. Ему даже удалось обвинить одного из следователей в вымогательстве, того даже арестовали. Но машина работает, а Макс сидит, и будет сидеть.
Как мне пояснил Макс, да и мои адвокаты тоже, до ареста заинтересован в результате, как правило, только заказчик. После же ареста — еще и следователь, и прокурор, так как в случае твоего оправдания им придется нести ответственность за некачественную работу, что может повлечь лишение хлебного места. Поэтому на стадии суда подключается вся сила бюрократической машины. А с бюрократической машиной воевать бесполезно. Надо менять оператора машины, а кто ж его поменяет, если он свой, да и денег заносит согласно графику.
Второй мой сокамерник тоже по экономической статье. Как и у многих здесь, у него свой бизнес. Его зовут Д. Его история очень проста. Он купил некий интересный актив и стал им управлять. Через какое-то время компания Х предъявила его компании У в арбитражном суде иск о возврате части купленного им актива. Как выяснилось позже, компания Х с продавцом актива тесно связана и обладает хорошей информацией о состоянии дел в компании У. И вот, незадолго до рассмотрения дела в арбитражном суде, генерального директора и владельца компании У арестовывают. Далее к нему приходит следователь и намекает, что перспектива его уголовного дела будет целиком зависеть от итогов заседания арбитражного суда.
Наш четвертый сокамерник бывший десантник, прошел Чечню. У него разбой, хотя в карточке арестанта записано «воровство». Как я уже писал, разбойников и убийц должны содержать отдельно от остальных арестованных. Но наш десантник человек хороший. Элита десантных войск — разведка, москвич и просто приятный парень. Мы не против его нахождения с нами. А потом, кто же должен держать «дорогу»?
«Дорога» — это система межкамерной связи, официально, естественно, запрещенная. «Дорога» представляет собой толстую веревку, которой соединяются через окна соседние камеры. Налаживается и работает дорога после отбоя и до подъема. У дороги три основные задачи — связь между подельниками и согласование позиций; управление тюрьмой со стороны воров и смотрящих посредством написания «прогонов» и «курсовых»; взаимопомощь (еда, медикаменты, кипятильники и др.). Дорога — это еще и средство обычного человеческого общения, когда друзья сидят в других камерах, а вокруг тебя — тишина.
