Заказчик моего дела за несколько месяцев до приговора рассказал всей Москве, сколько мне дадут
04.03.09
Несколько дней назад мне вынесли обвинительный приговор. Как проходил сам процесс и выносился приговор — это отдельная история. Интересно другое: прокурор запросил для меня 11 лет общего режима, а судья вынес приговор 8. В этом нет ничего удивительного: заказчик моего дела за несколько месяцев до приговора рассказал всей Москве, сколько мне дадут. Хотя мой случай оказался, видимо, рядовым по сравнению с уголовным делом бизнесмена Александра, которого я встретил в день вынесения приговора на нашей бутырской сборке. Его судили по делу ЮКОСа. Прокурор запросил для него 11 лет строгого режима. Приговор поставил Александра в тупик: судья в преамбуле упомянула, что с учетом запрошенного прокурором и с учетом того, что Александр был не судим раннее, что у него имеется на иждивении малолетний ребенок и т. д., срок ему назначается 11 с половиной лет строгого режима — то есть на полгода больше, чем запрашивал прокурор. В общем, хоть плачь, хоть смейся.
Потом я встретил на сборке любопытного молодого человека В. Он нацбол, арестованный за проникновение в МИД РФ и оказание сопротивления сотрудникам МВД. Любопытно то, что его уже 50 суток держат в Бутырке в карцере и выводят только на суд. Дело в том, что по закону максимальный срок пребывания в карцере не может превышать 15 суток. Но это особый случай. Таких, как В., в Бутырке несколько человек. В. попал в карцер за то, что отказался выполнять чересчур жесткие требования местного режимника. Всякое бывает — парню не исполнилось еще и 20 лет. Далее — в карцер пришел замначальника тюрьмы по оперативной работе Горчаков, который в жесткой форме объяснил В., что раз он задержан за сопротивление сотрудникам милиции, то есть его коллегам, то с него и спрос особый. И пока В. не будет ходить перед Горчаковым по струнке, то будет сидеть в карцере. Причем В. рассказал, что в отличие от него, другим таким же страдальцам, в основном грузинам, везет больше. Их после 15 суток поднимают на 2–3 часа в камеру, где они могут нормально поесть — в карцер не разрешены передачи. А также они могут нормально покурить, так как в карцере курить запрещено. В. же просто выводят на сборку на 2–3 часа и все — обратно в карцер, в той же одежде. Предельно цинично и беззаконно. Арестанты стараются помогать попавшим в карцер с куревом. Дело в том, что ребят из карцера выводят утром гулять в те же дворики, что и нас. И многие курящие оставляют для карцера сигареты и спички во двориках. Но местные режимники «а-ля ГУЛАГ» решили, что курить они будут сами. Перед приходом карцера дворики обыскиваются, и сигареты со спичками изымаются в личный фонд старших. Арестанты пытаются прятать сигареты, но это редко удается, так как старшие уже набили руку. Возникает вопрос: кто кого должен охранять, и кто должен сидеть?
Я делаю вывод, что помимо Малого спеца и воровского продола, можно вполне быть замороженным в карцере, что хуже всего. Чем дольше я сижу в Бутырке, тем больше и больше ценю то отношение и те условия, которые у меня здесь есть. В карцер можно попасть просто за отказ расписываться в журнале дежурств, а у меня неоднократно находили один из главных запретов здесь — телефон. Все это результат человеческого контакта. Мне просто повезло пока. Но как мне с каждым днем все менее приятны окружающие меня «гулаговеды». Чем больше узнаешь об их беспределе, тем сложнее общаться с ними цивилизованно. Но никуда не денешься: главное здесь — сохранить здоровье, а вежливо улыбаясь им, можно сжимать в кармане фигу. В общем, все как на воле.
«Подвалы Гестапо» снимали в самом современном корпусе Бутырки
16.03.09
Прошла еще одна неделя в Бутырке. Практически всю неделю я безвылазно просидел в камере, событий было немного. Вчера была по-настоящему весенняя погода, солнышко уже не просто светило, но и немного грело. Мне повезло, нас вывели гулять в самый солнечный дворик в тюрьме, где я был в последний раз еще в прошлом году в конце осени. Голубое небо и яркое солнце резко диссонируют с окружающей серой действительностью. В такую погоду прибавляются силы и стремление преодолеть побыстрее весь этот ужас вокруг и оказаться там, где солнце и голубое небо не ограничены рамками тюремного дворика и временем прогулки.
На этой неделе исполнилось 130 лет Федеральной службе исполнения наказаний. По этому поводу по телеканалу РТР показали специальный выпуск, посвященный славному юбилею. Как я понял, основной целью этой программы было доложить о достижениях ФСИН и о выходе наших стандартов содержания под стражей чуть ли не на международный уровень. Смотреть этот выпуск было так же интересно, как и смешно, как «Ну, погоди!» Несколько сюжетов, объединенных наличием одних и тех же главных героев — заключенных и охраны, реалистичный фон происходящих событий и нарастающий к концу каждого сюжета смех. Первый сюжет рассказывал об эксперименте, проходящем в Воронежской области. Суть эксперимента — использование электронных браслетов для слежения за заключенными, которым разрешают проживать вне границ зоны или колонии-поселения. Таких браслетов изготовлено целых 200 штук. Осталось непонятным: если в арсенале наших правоохранительных органов уже имеется такая техника, то почему ее испытывают на уже осужденных, а не на подозреваемых. И почему эксперимент нужно проводить в Воронеже, а не в Москве? Почему не попробовать браслеты на лицах, обвиняемых в преступлениях, не составляющих опасности для личности, в том числе экономических преступлениях? Почему в этой связи не применять такой вид наказания, как домашний арест? Чувствуется, что была поставлена задача: обеспечить такими браслетами арсенал ФСИН ради традиционной показухи. Так проще всего отчитаться о проделанной работе на примере одного какого-нибудь спокойного региона, чем реально заниматься внедрением новых технологий там, где они нужны прежде всего. Удивительно, почему в качестве экспериментальной была выбрана Воронежская область, а не Чукотка или Воркута, откуда выбраться совсем сложно.
Очень интересно было послушать интервью с директором ФСИН Калининым. Во-первых, я с большим удивлением узнал, что уровень содержания в наших СИЗО уже вплотную приблизился к европейскому, и к нам по обмену опытом приезжают даже европейцы, в частности, немцы… В дополнение к уже описанным примерам близости к европейской цивилизации, приведу еще один. Несколько дней назад на проверке к нам подошел врач с вопросом: какие у вас жалобы? Один молодой человек пожаловался на сильную зубную боль и спросил, когда его может принять стоматолог — с учетом того, что он написал соответствующее заявление больше 2-х недель назад. Доктор ответила, что понятия не имеет — ведь заключенных свыше 2-х тысяч, а врач один, и порекомендовала почаще писать заявления на прием — может быть, и примут (см. комментарии по оказанию медпомощи в Бутырке в более ранних записках). Молодой человек стал возмущаться, на что доктор выдала очень интересную информацию: Вы должны быть рады, что стоматолог в СИЗО вообще есть, вот к примеру в СИЗО № 1 (Матросская тишина) его вообще нет. Вот это я понимаю — настоящий европейский уровень!
Когда Калинин сказал о немцах, я сразу вспомнил кино «Семнадцать мгновений весны». Дело в том, что застенки гестапо, которые показывали в «Мгновениях», снимали на Большом Спецу Бутырской тюрьмы. Большой Спец — это самое современное и комфортное помещение здесь. Так что я думаю, что под видом сотрудников пенитенциарной системы Германии вполне могли приезжать члены какого-нибудь исторического клуба, изучающие вопрос «как это было». Ведь в Германии все тюрьмы того периода либо разрушены (как здание Гестапо), либо переоборудованы.
