– Теперь я вернусь к отцу и расскажу обо всём, – сказал Адам. – А дальше пускай решают ваши старейшины.
Вскочив на коня, он пустил его лёгкой рысью.
Подъехав к дому отца, он спешился, огляделся по сторонам. Память вдруг унесла его в детство, в те годы, когда он вставал поутру и бежал играть с другими ребятишками, пропуская мимо ушей настойчивые требования матери вернуться к завтраку. «Я не голоден», – таков был его ответ. Все эти годы он скучал по дому, по траве, запах которой он готов был вдыхать вечно. Так бы он, наверное, и жил, если бы не постучалась беда, и не потеряло бы смысл всё, кроме чувства мести. Он посмотрел на дверь, и сердце его сжалось. «Бедная мама, сколько слёз ты пролила в мое отсутствие, – подумал Адам. – А отец, наверное, поседел от горя, не зная, жив я или нет». Затем он одёрнул себя: «Сейчас не время, чтобы давать волю чувствам. Эмоции – главный враг воина и мужчины».
Так он размышлял, пока его конь не заржал, будто спрашивая, есть ли кто дома. Вскоре дверь открылась, и на пороге показался седой, как кавказские горы, Зелим, с длинной белой бородой. Ему было едва за сорок, но выглядел он стариком. Взглянув на всадника, он воскликнул: «Адам!». Адам отпустил уздечку и пошёл навстречу к отцу. «Я знал, что ты вернешься. Слава Аллаху, ты вернулся домой! Надеюсь, ты освободился от ненужных мыслей…», – Зелим не договорил, почувствовав запах крови. Побледнев, он вопросительно посмотрел на сына: «Что это, Адам?».
– Это кровь наших врагов, – ответил тот и добавил. – Кровь шестерых Гацуевых.
Убийство было совершено средь бела дня при множестве свидетелей. Расследовать тут было нечего. Что бы ни говорил Адам, но формально кровная месть была закончена, не начавшись, и теперь он начал новую. Последствия не заставили себя ждать, и скоро у ворот Зелима показался посланник Гацуевых. «Мы объявляем вам кровную месть», – коротко сказал он и ушёл.
Шло время, один месяц сменял другой, и казалось, что ничего не изменилось. Баражой жил, как и раньше, никто никого не убивал. Адам жил тихо, дни проводил в тренировках или пас скот на дальних пастбищах. Людей он чурался, да и они обходили его стороной, будто бы чувствовали повисшее над ним проклятие кровников. Только Зелим, бывало, частенько усаживался неподалеку от сына, безмолвно наблюдал за его упражнениями, и было непонятно, чего во взгляде отца больше – грусти или восхищения.
Адам считал, что его миссия выполнена, и сам не то что словом, а даже взглядом не позволял себе задеть честь Гацуевых.
Столь доблестны турецкие кинжалы,
Сравнимы быстротой с змеиным жалом,
Они затмили славою своей
Кинжал вайнахский – гордость бунтарей.
Изрядной воли жаждет слово «честь»,
Но больше сил вытягивает месть.
Но в смутной череде прошедших лет
Излился на него небесный свет…
И, волею небес, пройдя свой путь,
Желая искренне капкан отмщенья разомкнуть,
Он лишь опять замкнул кровавый круг,
В душе своей посеяв тягостней недуг…
Как-то Адам в очередной раз ушёл в горы. Расположившись на недолгий отдых, он заметил приближавшегося к нему человека. Это был старый Мурат – имам из их села.
– Мир вашему дому, – вежливо поприветствовал старика Адам.
– Мир твоему дому, – отозвался имам. – Давно я тебя не видел в мечети. Что случилось?
– Я чист перед Аллахом, – сказал Адам. – Я чту древние обычаи и ни разу ни делом, ни даже мыслью не нарушал заповедей. Когда придёт мой час, я с чистым сердцем отправлюсь на встречу с Создателем.
– Ты убил людей, Адам, – Мурат вздохнул.
– Я убивал наших врагов, следуя законам предков.
– Ты убивал людей, – Мурат повторил это тихим голосом. – Все мы равны перед Аллахом, все мы смиренные рабы его. Убийство – это всегда страшный грех.
– Но они – мои кровники. Неужели защищать свою семью – теперь уже не почётное дело?
– Адам, – Мурат подошёл, внимательно заглянул ему в глаза. – Только дети гордятся своей враждой, а ты уже не ребёнок. Кровная месть – это зло, передающееся из поколения в поколение, и мы вынуждены следовать этим страшным путем, потому что иначе мы не умеем. Простить своего врага, отпустить жертву – вот по-настоящему почетные поступки, которые делают людей лучше. А убить человека, любого – даже врага, иногда это необходимо, но в этом нет чести, лишь спасение от бесчестья. Убийство всегда приносит лишь горе и новое зло. На тебе много грехов, Адам, молю тебя, одумайся и очисти душу, пока не поздно. Аллах добр, он всегда готов принять человека, который искренне ищет прощения.
Имам ушёл, оставив Адама в полном недоумении. Только сейчас он задумался, почему ему было так тяжело каждый раз возвращаться в село, задумался, почему у его отца, Зелима, всегда делался такой грустный взгляд, и откуда была та тяжесть на душе, возникающая каждый раз, когда Адаму было нечем заняться, и он пытался заснуть, смотря в ночное небо.
В тот день Адам так и не пришёл в Баражой. Он целую неделю провёл в горах, размышляя о жизни, вспоминая своё детство, и людей, у которых учился, и тех, кого он убил.
А когда он вернулся в аул, первым делом направился в мечеть. Адам не знал, что по пути его поджидает Цхогал Гацуев. Подлый и хитрый, Цхогал хотел напасть со спины, там, где никто бы его не увидел, а потом соврать, что завязалась драка и он бил не глядя. Он знал, какое облегчение его семье принесёт смерть Адама, знал, насколько беззащитными станут Дарговы без него, и надеялся выйти сухим из воды.
Он набросился на Адама стремительно и почти бесшумно, но сработали многолетние тренировки Адама и, повинуясь рефлексу, он отскочил, так что кинжал Цхогала вонзился ему в левую руку. От неожиданности даже не чувствуя боли, Адам перевёл взгляд с кинжала на врага, а потом выдернул оружие из раны и отбросил его на землю.
– Я не убью тебя, – сказал Адам. – И никому не скажу, что ты нарушил правила. Уходи.
Он развернулся и пошёл дальше, но Цхогал поднял кинжал и попытался снова ударить Адама в спину. И снова Адам легко выбил оружие из рук врага. На этот раз он отбросил кинжал далеко.
– Я больше не буду никого убивать, – сказал Адам. – Иди и передай это остальным. Вы не сможете причинить мне зло, но и я вам ничего больше не сделаю. Хватит.
– Что, думаешь, что сможешь просто так уйти, опозорив меня? – прошипел Цхогал.
Адам ничего не ответил, развернулся и ушёл. Он провел несколько часов в мечети, прося прощения за свои грехи и обещая, что больше не станет причинять людям зло.
А когда он вернулся домой, то увидел у дверей толпу людей. Кто-то шепнул ему, что Цхогал убил его отца – Зелима.
Адам смотрел в глаза родных, и видел там осуждение. «Ты втянул нас в войну, а теперь бросаешь, – читалось в них. – Посмотри, чего ты добился! Посмотри! Посмотри…».
Адам легко отыскал Цхогала.
