Доступны были и сигареты, курить разрешалось у себя в комнате или в боксе — в общественных местах курение не поощрялось. Впрочем, Нинель смолила где придется, видимо, на нее правила не распространялись.
* * *
Для меня все еще оставалось загадкой, на кой хрен нас здесь собрали. Я провела на базе пару дней, и все это время не было ни малейшей попытки как-то нас организовать. Каждый оказался предоставлен сам себе; впрочем, большинство девочек уже сгруппировались в двойки, тройки и даже четверки, но меня как-то не тянуло ни присоединяться к чужому кагалу, ни организовывать свой.
От нечего делать я освоила собственный бокс — сначала просто хотела выбросить все, что там было, однако неожиданно увлеклась содержимым! В сейфе хранилась такая коллекция патологических организмов, что даже вполне реальный «НАЙАД»
[49] или мифическая «Амбрела» удавились бы от зависти. Я читала электронные записи у контейнеров, чувствуя нечто близкое к восторгу. Затем обнаружила электронную помощницу — голограмму симпатичной девочки в белом халате, и все пошло веселее. Ася
[50]разъяснила мне, как правильно пользоваться тем, что я считала простым сейфом, — каждая ячейка была снабжена нейропроектором, который мог показать и симптомы заболевания, и действия характерных токсинов, и многое другое. Стоя у стеллажа с вирусом, я словно перемещалась в город, пораженный, например, летучей формой геморрагической лихорадки Клайва. Я могла видеть больных, расчесывающих фурункулы, в исступлении срывающих с себя куски плоти, могла чувствовать сладкую вонь гниющего живого мяса.
Это было прекрасно.
Работать ночью не возбранялось, потому я, прихватив холодного чая и несколько сэндвичей (по виду это было нечто вроде куска пудинга, но на вкус — бифштекс высшей пробы!), заперлась в боксе и предалась фантазиям наяву. С помощью верной Аси я побывала в самых разных городах, устраивая им эпидемии всякой бяки. После полуночи мы с Асей открыли новую опцию, не запротоколированную в инструкции: совместными усилиями мы могли смоделировать антиэпидемические мероприятия. Это немного походило на шахматы: я играла за черных, за эпидемии, и выкашивала полгорода, но Ася, неизменно выбирающая белых, городскую службу здравоохранения, в конечном итоге находила на меня управу.
Под утро я была буквально измождена и ушла к себе, пообещав взять реванш. Придя в комнату, я упала на чертовски удобное ложе и моментально заснула, сжав в кулаке свой маленький талисман — фигурку рыси, сделанную из серой шерсти. Фигурке исполнилось сто лет в обед, она находилась у меня, наверно, с первых дней жизни. Засыпая, я думала о своей рыси, о ее блестящей шерсти, которая, по всем законам физики, давно должна была истрепаться от жарких детских объятий. Я не сомневалась, что мне приснятся пораженные чумой и сибирской язвой города, — когда я чем-то долго и напряженно занималась, сны всегда становились продолжением дневных занятий.
Вместо этого я увидела бескрайнюю снежную равнину — такую, как я наблюдала с борта «Изиды». Снег был чистый, девственный, но не антарктический. Я находилась на опушке густого елового леса, а из-за сугроба напротив выглядывала моя рысь, выросшая до размеров настоящего зверя. Наверно, мне должно было сделаться страшно — но я вдруг вспомнила котенка из парка и, присев, сказала:
— Кис-кис… жаль, угостить тебя нечем.
— Вечно у тебя так, — произнесла рысь. Она лениво вышла из-за сугроба и потянулась, как обычная кошка. — Ладно, я не голодная, а то я и тобой перекусить могу.
— А заболеть не боишься? — Отчего-то говорящая рысь не вызвала у меня ни малейшего удивления. В конце концов, это всего лишь сон.
— Сон, — подтвердила мои мысли рысь, — но не такой, как обычно. Теперь подобные сны станут чаще. Привыкай потихоньку.
— И почему это необычный сон? — спросила я, по-прежнему сидя на корточках.
— Потому что теперь ты владеешь силой, — ответила рысь, подходя ко мне и ластясь. — Сны — это подсказки, но для тех, кто не владеет своей силой, они бесполезны. А для тебя в самый раз.
— И что же подскажет мне этот сон? — спросила я.
Рысь улеглась у моих ног, уставившись на меня изумрудной зеленью глаз.
— В древности у магов были волшебные предметы, — сказала она. — И животные-фамиллиары. Или и то и другое. Можешь звать это «фича», тут уже сошлись на том, что это самое подходящее название.
— Фича… — задумалась я. — Небось какой-то задрот придумал. Погоди, ты хочешь сказать, что я — маг? То есть колдунья?
— Скажешь еще, — фыркнула рысь. — Тебе ведь объяснили — у тебя есть сверхспособности.
— И чем это отличается от магии?
— Тем, что ты знаешь, откуда твоя сила, — выдала рысь.
— Не знаю. Откуда?
— Не знаешь, так скоро узнаешь. — От ответа рысь, похоже, решила уклониться. — А пока нам нужно решить один принципиальный вопрос: тебя такая фича, как я, устраивает?
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
Рысь вздохнула:
— Твой талисман. По сути, я уже давно твоя фича, с детства. Потому-то у меня шерстка не осыпалась, глазки не повываливались, как была серо-пушистая, так и осталась.
— Стоп, так ты мой талисман, что ли? — удивилась я.
— Боже, Льдинка, во снах ты такая тугодумка! — ощерилась рысь. — Ничего, кстати, что я тебя просто Льдинкой называю?
— Ничего… — согласилась я задумчиво. — Слушай, если ты и так мой талисман, зачем меня спрашиваешь?
— Затем, что мне надо раскрыться, — ответила рысь. — Заработать как фича. Понимаешь, большинство из вас знают о своих фичах, и им не нужна активация. Они уже работают. А у тебя с этим проблемы, хотя…
Рысь встала и вновь потянулась.
— Не такая уж это проблема, если подумать. В конце концов, у других с фичами связь подсознательная, а у тебя и еще пары человек — сознательная. По мне, это намного эффективнее. Так что, мне работать или как?
— А что ты можешь? — поинтересовалась я.
— Да много чего. Советовать, помогать, ассистировать, консультировать… но главное — беречь тебя здесь и там. Потом тебе все объяснят, надеюсь, но если тебе будет угрожать опасность, просто вспомни обо мне, идет?
— Идет. — Протянув руки, я обняла большую кошку. — Слушай, я рада, что ты у меня есть и что ты такая.
— Это ты мне придала такую форму, — ответила рысь. — Я лишь твоя тень, Льдинка, не более того, но тень очень самостоятельная. Не возражаешь?
