— Разреши, старлей… — капитан Куролесов, не дожидаясь моего согласия, сам снял у меня со шлема очки ночного видения и, аккуратно отложив в сторону свою знаменитую фуражку, надел их. Я скорее почувствовал, чем увидел, как начальник разведки погранотряда покачал головой при виде тела пулеметчика.
— Из какого «громобоя» ваш снайпер стреляет? У него что, противотанковая пушка с собой?
В начале Второй мировой войны сорокапятимиллиметровые безоткатные противотанковые орудия пользовались большой популярностью. Но до наших времен они не дожили. Они, кажется, даже до конца войны не дожили. Качество танковой брони в то время было таким, что она пробивалась из противотанкового ружья калибра «двенадцать и семь миллиметра». Тогда и отпала надобность в этих пушках.
— Сверхдальнобойная и сверхточная винтовка «Сумрак», калибра «десять и три миллиметра», — ответил я почти с гордостью. Гордиться было чем: не каждый снайпер спецназа ГРУ владеет такой винтовкой. А уж в погранвойсках таких и подавно не было. Эту винтовку официально на вооружение не принимали, и в части спецназа поступали только штучные экземпляры.
— Впечатляет не только точностью, но и звуком… — капитан демонстративно поковырял пальцем в ухе, словно недавний грохот оттуда выковыривая. Я этого не увидел, но понял по движениям.
— Спускаемся в грот, — распорядился я, не спрашивая согласия старшего по званию. Но Куролесов, кажется, и не возражал против того, чтобы я командовал, признавая мое преимущество боевого офицера спецназа военной разведки. Профиль его основной службы был несколько иным, и ведению боевых действий он не был обучен, хотя наверняка знал некоторые основы. Например, умел отдавать внятные команды. И, судя по его фуражке, отлично умел ходить строевым шагом.
По большому счету, он имел право со мной не соглашаться, предлагая свой вариант действий. Но беда была не в том, что капитан мог вмешаться в мои команды. Беда была в том, что его подчиненные не входили в систему внутривзводной связи и потому меня не слышали.
Так все произошло и в этот раз. Я спрыгнул на ящики, за мной спрыгнул сапер ефрейтор Талалаев, который сразу осмотрел под светом фонаря ящики и то, что было вокруг. А за ефрейтором сразу спустились сначала три снайпера, что стали просматривать грот в свои прицелы, а потом и все остальные бойцы взвода. Последним из взвода покинул галерею, как ему и полагается, старший сержант Игумнов.
Солдаты-пограничники стояли на краю, не слыша команды, которую привыкли воспринимать от своих командиров. Наконец капитан Куролесов эту команду дал, бойцы быстро перебрались из тесноты галереи в просторную темноту грота. Куролесов спрыгнул последним.
— Капитан, — позвал я. Он подошел на голос, даже не споткнувшись о камни. — Для дальнейших действий предлагаю отрядам разделиться. Бандиты могут сюда вернуться. Ваша группа ждет здесь, а мы пойдем в преследование.
— В какую галерею? — насмешливо спросил начальник разведки погранотряда. Он, видимо, думал так же, как и я, пытаясь предположить возможное передвижение банды.
Я показал карту на планшетнике. Уже только топографическую, которая позволяла одинаково ориентироваться и мне, и капитану погранвойск. Свет монитора в темноте резал глаза, но и подсвечивал пространство вокруг.
— В соседнее ущелье ведет только одна галерея. У бандитов всего два варианта действий — уходить в ущелье или прятаться в другой галерее, чтобы потом атаковать вашу группу с тем, чтобы по опробованному ходу вернуться к старому кладбищу. Они еще, как я полагаю, не знают, что при спуске к «воротам» их будет ждать группа спецназа ФСБ. Так что это вариант реальный, и вам следует быть в постоянном напряжении — ждать атаки. Задача психологически не легкая, но я на вас надеюсь.
— Согласен, — капитан Куролесов, в знак согласия и одновременно прощаясь и желая мне удачи, протянул руку для рукопожатия. Я пожал ее почти радостно, потому что ожидал от капитана упрямства, нежелания сидеть в темноте и ждать противника, который, еще неизвестно, появится или не появится здесь. И именно для того умышленно заявил о сложности задачи пограничников, хотя действительно ждать — будет атака или не будет — психологически сложно.
— У вас как связь со своим штабом осуществляется?
— Есть рация. Но чаще по телефону, — Куролесов вытащил трубку, посмотрел. — Даже здесь есть связь.
— Номер свой скажите. Если что, я позвоню.
Он назвал свой номер. Я легко запомнил. После чего капитан попросил мой номер, который и забил в память трубки.
— Если нас атакуют, я тоже позвоню. Ударите сзади.
— Договорились.
После этого я дал команду:
— Взвод! За мной! Талалаев впереди, — и нацепил на глаза очки ночного видения, чтобы не споткнуться.
Мы направились к входу в галерею…
* * *
Эта галерея была центральной из пяти, и ошибиться было трудно. Тем более навигатор в мониторе моего планшетника указывал направление движения. Вход в нее был на одном уровне с полом самого грота, и потому лазить и ползать не пришлось.
Ефрейтор Талалаев шел впереди, когда мне пришла в голову мысль:
— Игорь, как сам думаешь, почему бандиты в той галерее ни одной мины не выставили? И под ящиками на выходе тоже не было…
— Трудно правильно просчитать. Но у них или мины кончились, или время. Мы же по пятам шли. А «итальянку» поставить непросто.
— Тем не менее растяжку из гранаты они поставили… Хватило времени…
— Значит, товарищ старший лейтенант, кончились мины, — согласился ефрейтор. — Да и гранат у них, думаю, запас небольшой. Там, в галерее, можно было бы и две, и три гранаты установить. Осколки от стен будут рикошетить. Да и завал может от мощного взрыва образоваться. Значит, и гранаты им приходится экономить.
— А из ракеты от «Стингера» можно СВУ сделать? — не унимался я. — Хотя бы фугас…
— А вот для этого уже потребуется время и спокойная обстановка. Мне так, товарищ старший лейтенант, кажется. Сам я не пробовал и уверенно сказать не могу.
— Ладно. Идем дальше. Ты, в дополнение к минам, еще посматривай на следы — проходили они здесь или нет. Это важный вопрос.
— Если будут следы, значит, прошли. А следов не будет, это еще не факт, что не проходили, — логично рассудил Талалаев.
— Резонно, — согласился я. — Всем внимательно смотреть под ноги. Искать следы.
Конечно, пользоваться для поиска следов очками ночного видения — не лучший из вариантов. Но пользоваться тактическими фонарями я не разрешил. Свет любого тактического фонаря, вне зависимости от того, где он включен, в первых рядах взвода или в арьергарде, в состоянии вызвать стрельбу на поражение по всем бойцам взвода. Узость галереи и отсутствие укрытий не позволяли бы вести равноценный бой. В таких схватках побеждает, как правило, тот, кто начинает раньше стрелять. Хотя наши ночные прицелы являлись в этой ситуации преимуществом, но ночные прицелы у нас были только у снайперов, а они втроем не имели возможности вести из своих крупнокалиберных винтовок автоматический огонь. Равноценного противостояния с бандитами не получилось бы.
