При упоминании этого приятеля капитан Несгибайло очень оживился, но Илона на этот раз ловко увела разговор в сторону.
То есть продолжила рассказывать про свою подругу.
Алена, как уже было сказано, нашла хорошую работу в банке.
На первых порах она устроилась туда простой операционисткой, но оказалась девушкой толковой, смышленой и трудолюбивой, и скоро ее повысили.
Теперь она работала с солидными клиентами.
Через ее руки каждый день протекали огромные суммы, но сама она зарабатывала скромно. То есть на жизнь ей хватало, но о собственной квартире не приходилось и мечтать.
Конечно, теперь Алена снимала не темную конуру, а приличную однокомнатную квартирку неподалеку от работы, но это было не то, о чем она мечтала в юности.
Особенно же тяжело ей стало после того, как Илона пригласила ее к себе, в свою собственную (как она сказала) квартиру в элитном доме неподалеку от Невского.
Конечно, квартира была не совсем ее, эту квартиру купил все тот же таинственный друг, да и то не на свое имя, а на имя какой-то старушки (при этих словах капитан Несгибайло с пониманием кивнул), но в такие частности Илона не стала вдаваться, и квартира произвела на подругу неизгладимое впечатление.
Глаза у Алены загорелись нехорошим блеском, и Илона даже подумала, что малость переиграла и женская дружба может дать трещину.
Однако через некоторое время Алена повеселела и, приняв загадочный вид, намекнула подруге, что вскоре у нее тоже будет собственное жилье. И еще какое!
Илона приступала к ней с расспросами, но по-друга отмалчивалась с таким же загадочным видом. Илона не отступала, и в конце концов Алена проговорилась, что какие-то очень значительные и серьезные люди обещали ей заплатить колоссальные деньги за сущую ерунду.
Алене всего-то и надо сделать вид, что у нее серьезный роман с одним из клиентов банка, богатым ювелиром.
При упоминании этого ювелира глаза Илоны предательски забегали. Липовый капитан Несгибайло почувствовал, что она знает куда больше, чем говорит, и что-то от него скрывает, но он решил до поры придержать свои сомнения при себе, чтобы не спугнуть разговорчивую девушку.
Итак Алена разыгрывала роман с ювелиром, а тем временем продолжала работать в банке.
И вдруг, в один далеко не прекрасный день этот ювелир бесследно исчез, и Алена исчезла одновременно с ним.
— Ну, поскольку у них вроде как был роман, — продолжала Илона, — все и решили, что они уехали куда-то вместе. На Мальдивы, допустим, или на Сейшелы. Тем более что вместе с ними из банка испарилась большая сумма денег.
— Так может, так оно и было? — предположил дотошный капитан Несгибайло.
— Сперва я тоже так подумала, — призналась Илона. — Хотя Аленка мне и говорила, что роман с ювелиром только изображает по заказу тех людей, но я подумала, что фиктивный роман перерос в самый настоящий. В конце концов, ювелир — мужчина еще не старый, интересный, а главное — обеспеченный, вот она и решила, что грех упускать такой случай.
— Ты сказала «сперва», — напомнил капитан. — Значит, потом у тебя появились сомнения?
— Ну да. — Глаза Илоны блеснули. — Мы же все-таки подруги, я Аленку с первого класса знаю. Не исчезла бы она вот так, бесследно. Хоть какую-то весточку мне бы оставила. Прислала бы открытку с Мальдив или Сейшел на фоне прибоя…
— Ну, может, ювелир был очень против!
— Ну да… — с сомнением протянула Илона. — Хотя, если женщина чего-то захочет, остановить ее трудно. А потом этот звонок…
Капитан изобразил живейший интерес к этому звонку, хотя знал о нем куда больше самой Илоны — ведь он стоял рядом с Лолой, когда та изображала пропавшую девушку.
— Ну вот, тут-то все и встало на свои места! — продолжила Илона. — Я все поняла: никуда Аленка не уехала, а просто прячется где-то, залегла на дно. И очень кого-то боится.
— Кого же? — подтолкнул ее капитан.
— Ну, тут я могу только гадать, — призналась Илона. — Но кое-какие варианты у меня имеются.
— Ну так поделись ими!
— Я еще в самом начале засомневалась: чего это Алене заплатят такие большие деньги за такую ерунду? Даже отговорить ее попыталась, мол, подозрительно это как-то. Но Аленка меня и слушать не хотела: «Ты, — говорит, — просто завидуешь. Мне в кои-то веки выпал такой шанс, а ты хочешь, чтобы я его упустила!» Ну, я и не стала с ней спорить — пускай сама обожжется.
Котя Волк был бомжом со стажем. Бомжевал он лет пятнадцать, а может, и больше, как-то года у него сбились, свалялись в большой и бесформенный ком вроде тех, из которых дети зимой делают снежную бабу. И то сказать — чего их считать-то, года эти? Ничего особо интересного с Котей за это время не происходило, и всех-то событий — зима да лето.
Долгому своему и относительно благополучному бомжеванию Котя обязан был, во-первых, своей необычной внешности. С детства был у него дефект челюсти, называемый в народе «волчья пасть». За то и кличку свою получил. Вроде бы делали ему операцию, о чем Котя плохо помнил, потому что было это очень давно, когда жил он с мамой в крошечной квартирке под лестницей. Мать работала дворником, и Котя был с детства предоставлен самому себе. А поскольку на улицу ходить не любил — дети очень дразнили, а взрослые шарахались, — то гулял Котя по окрестным подвалам.
Жили они с матерью в центре города, и подвалы там были обширные. Котя знал все ходы и выходы, ориентировался лучше, чем в собственной комнате, мог найти дорогу в полной темноте. Иногда проходил под землей несколько километров и отсутствовал сутками, мать уже привыкла и не волновалась.
Много Котя видел интересного во время своих странствий, да только ничего не запомнил, голова у него от рождения была слабая. А если и запомнил, то никому ничего рассказать не смог бы — хоть и сделали ему операцию, а дефекты речи остались.
Однажды мать скребла лопатой тротуар, да и упала на грязный снег. Подняли ее уже мертвую. Доктор поставил диагноз «изработалась». Похоронили мать на казенные деньги — жилконтора всем занималась. Пытались пристроить Котю дворником, только он не смог: то проспит, то позабудет, то в подвалы уйдет. Перебивался он кое-как, по подвалам путешествовал, что найдет интересного, то на толкучку несет. Когда уж совсем прижмет, то воровал, но только еду, по мелочи. Голод ведь не тетка. Пил мало.
А тут как-то приходит домой, а подъезд закрыт. Въехали новые жильцы, ремонт на лестнице сделали, камеру перед входом повесили, а в той каморке под лестницей, где Котя жил, посадили охранника с пятью телевизорами. Котя еще задумался: куда ему пять-то штук?
Проник Котя в подъезд, а охранник как рявкнет «Пошел вон!» Ну, Котя и пошел опять в подвалы. Не сильно расстроился. Хотя жизнь трудная началась. Бомжей развелось — страшное дело! И все злые, голодные. Дерутся, словами разными обзываются, Котю обижают. За плесневелую корку готовы голову проломить. И в подвалах кучкуются, особенно зимой, места теплые занимают, Котю гоняют. Да и подвалов меньше стало доступных. Люди площадь бесхозную в дело пустили. Кто из квартиры люк сделает и внизу в подвале кладовочку оборудует или мастерскую, кто склад устроит, кто тренажерный зал, жиры сгонять.
