— Я… я дотронулась до нее. Я думала, что ей нужна помощь.
— Значит, сначала вы сказали, что просто шли. Теперь выясняется, что вы до нее дотронулись. Что-то у вас показания не сходятся! Ты слышал, Ухорылов? — Капитан оглянулся на машину, за рулем которой маячил мужской силуэт с легкомысленно оттопыренными ушами.
— А это что такое? — Капитан достал из кармана носовой платок, наклонился и, прихватив краешком платка окровавленный нож, с торжествующим видом поднял его перед собой.
— А это, — проговорил он таким тоном, как будто читал лекцию, — а это, если я не ошибаюсь, орудие убийства!
Он осторожно положил нож в полиэтиленовый пакет и повернулся к дрожащей от страха Илоне:
— Ну вот, теперь дело за малым: мы обследуем орудие убийства на отпечатки пальцев и если найдем ваши, можно будет передавать дело в суд.
— Но там будут мои отпечатки! — воскликнула Илона, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
— Ага! — обрадовался капитан. — Значит, вы хотите сделать признание? Слышишь, Ухорылов?
— Нет! Мне не в чем признаваться! Только в том, что я трогала этот нож! Я его подняла… случайно!
— Вот как? — насмешливо переспросил капитан. — Как-то у вас все случайно выходит! Случайно шли, случайно наткнулись на труп, случайно его потрогали, теперь выясняется, что случайно подняли орудие убийства? И вы думаете, что суд поверит в такое количество случайностей? Скорее, он поверит, что вы убили потерпевшую… случайно.
— Но зачем? — простонала Илона. — Я ее не знаю! Я ее впервые вижу!
— А вот это уже неправда! — строго оборвал ее капитан. — У нас имеются свидетели того, что только что вы с потерпевшей сидели в бистро «Крокодил». И, между прочим, ссорились. Потом потерпевшая покинула бистро, а вы немного выждали и последовали за ней. Так что никакими случайностями здесь не пахнет, напротив, отчетливо вырисовывается картина предумышленного убийства!
— Я не убивала ее! — выкрикнула Илона, сжав перед собой руки. — Клянусь, я ее не убивала!
— А вот это вы уже не мне будете говорить, — холодно ответил капитан. — Это вы будете говорить суду.
Он схватил рыдающую Илону за плечо и втолкнул ее в свою машину.
Водитель, молодой парень с оттопыренными ушами и пятном машинного масла на щеке, повернулся, взглянул на Илону и сочувственно вздохнул:
— Симпатичная девчонка… жалко. Как подумаю, что с ней будет на зоне, во что она превратится через год…
— Мама, — испуганно пролепетала Илона. Кажется, ее словарный запас сократился до одного этого слова.
— Жалостливый ты, Ухо… Ухорылов! — поправился капитан. — Ты лучше не о ней думай, а о квартальной отчетности. У нас и так четыре нераскрытых убийства висят, не говоря уже о прочих преступлениях. Тебе что — этого мало? Тебе пятое нужно?
— Нет, пятое мне совсем не нужно! — честно признался водитель. — Мне и четырех достаточно.
— Вот то-то! — одобрил его капитан. — На нас и так Варфоломей Маратович волком смотрит. А тут мы ему — раз! — и раскрытое убийство на блюдечке поднесем!
— Не убивала я ее! — прорыдала Илона.
— Ну вот, заладила свое: не убивала, не убивала! — нахмурился капитан. — Если не ты, то кто же? Мы с Ухорыловым тебя застали на месте преступления — это раз, ты сама нам призналась, что на орудии убийства имеются твои отпечатки, — это три, руки у тебя натурально в крови — это пять…
— Да я ее знать не знаю! — упорно стояла на своем Илона. — Зачем мне ее убивать?
— Опять за рыбу деньги! Как же ты ее не знала, когда имеются свидетели, которые вас в бистро вместе видели? Я тебе, вон, целых десять неопровержимых доказательств твоей вины перечислил, а тебе все мало? А самое главное — ты не хочешь сотрудничать со следствием!
— Я хочу, — всхлипнула Илона, чувствуя, что в словах, а точнее, в интонации капитана Несгибайло звучит какой-то смутный намек на благополучный исход разговора.
— Где же ты хочешь? — продолжал гнуть свою линию капитан. — Вот скажи, о чем ты с потерпевшей в бистро разговаривала? Ведь разговаривала, ты это не будешь отрицать?
— Ну да, разговаривала, — неохотно призналась Илона. — Потому что ее Алена прислала. А саму ее я первый раз в жизни видела, первый и последний.
— Алена? — Капитан насторожился. — А это еще кто такая?
— Подруга моя. — Илона опустила глаза.
— Ну-ка, ну-ка! — Капитан придвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова. — Что за подруга и почему она не сама на встречу пришла, а кого-то вместо себя прислала?
Илона замялась, и капитан развел руками:
— Ну вот, опять молчишь! А говорила, что готова сотрудничать со следствием!
— Я готова, — пролепетала Илона. — Алена где-то прячется. Она кого-то боится, вот и прислала эту… потерпевшую. — Девушка опасливо покосилась на труп.
— Как-то все расплывчато, — поморщился капитан. — Как-то неопределенно! «Где-то прячется», «Кого-то боится»… Ты хочешь получить наше снисхождение?
— Хочу, — промямлила Илона.
— А если хочешь, так рассказывай все что знаешь! Конкретно, с деталями и подробностями. Кто такая Алена, где и когда вы с ней познакомились, где она прячется, кого боится…
— Насчет этого я точно не знаю, она мне прямо не говорила, только намеками. А знакомы мы с ней с самого детства, мы с ней из одного города приехали.
Детство девушек прошло в маленьком старинном городке на берегу широкой, полноводной реки Вязьмы. Городок этот назывался красиво — Ромашкин, и он этому названию вполне соответствовал: был он зеленый, тихий, весной его неширокие улицы покрывались яблоневым цветом, пышным, как пенка на молоке, а в начале лета густо зацветали трогательными ромашками и колокольчиками.
Илона и Алена с первого класса сидели за одной партой, после уроков вместе возвращались домой, летом плели венки из ромашек, купались в реке и делились мечтами и планами.
Но время шло, и девочки начали понимать, что жизнь у них в городе вовсе не такая хорошая. Работы нет и не предвидится, единственное предприятие — деревообрабатывающий завод, где постоянно визжат дисковые пилы и пахнет опилками и растворителями. Яблоневые сады — это, конечно, красиво, но одними яблоками сыт не будешь. Мальчики из их класса превратились в наглых, грубых парней, от которых пахло потом и перегаром. Все, кто поумнее, перебирались в большие города, не такие умные занимались рэкетом и воровством, а совсем уж глупые спивались или шли работать на деревообрабатывающий завод.
Илона и Алена были неглупыми девочками, запах опилок и растворителей им не нравился, от кислых яблок сводило скулы, и они переехали в Петербург.
На первых порах было очень трудно, они снимали темную комнатку у сердитой старухи и перебивались случайными заработками, но потом Алена нашла хорошую работу, а Илона — умного и ловкого приятеля.
