– Дай-ка мне свечу! – велел он, и я исполнил приказание.
Мне хотелось броситься к дверям, выскочить в сад и велеть Маттиасу бежать, пока не поздно, но я не мог сдвинуться с места. От страха меня тошнило.
Дудик видел это и злорадно ухмылялся. Он не торопился, вовсе нет, он тянул время, чтобы я напугался ещё сильнее. Позлорадствовав вволю, он сказал:
– Ну, пошли, парень, покажешь мне, где спит старик Маттиас.
Он распахнул ногой дверь каморки и втолкнул меня туда так сильно, что я запнулся о высокий порог. Дудик поднял меня рывком и остановился, держа свечу в руке.
– Ах ты врунишка, давай показывай, где дед!
Я не смел ни шелохнуться, ни поднять глаза. Я был в полном отчаянии, мне хотелось умереть!
Но тут, когда я уже ни на что не надеялся, послышался сердитый голос Маттиаса:
– Что тут за шум? Даже ночью человеку не дают покоя!
Я поднял глаза и увидел, что Маттиас сидит на постели в дальнем, самом тёмном углу комнаты и щурится на свет. Он был в одной рубашке, всклокоченный, как будто только что проснулся. А у раскрытого окна стояло прислонённое к стене корыто. Да, видно, мой новый дедушка был проворней ящерицы!
А на Дудика было почти что жалко смотреть. Он стоял, тупо уставясь на Маттиаса. Никогда ещё не видел я такой дурацкой рожи!
– Да я просто зашёл, чтобы напиться воды, – мрачно заявил он.
– Воды? Да как же так? – спросил Маттиас. – Разве ты не знаешь, что Тенгиль запретил вам пить нашу воду? Он думает, что мы можем отравить вас. А если ты ещё раз меня разбудишь, я тебя и в самом деле отравлю!
Не знаю, как он посмел сказать такое Дудику. Но, может, с людьми Тенгиля так и нужно было разговаривать? Потому что Дудик, хмыкнув, поспешил убраться и вскарабкался на стену.
10
Никогда не доводилось мне видеть по-настоящему свирепого человека, пока я не увидел Тенгиля из Карманьяки. Он переплывал в своей позолоченной лодке Реку Древних Рек, а я стоял на берегу вместе с Маттиасом и ждал его.
А послал меня туда Юнатан. Ему хотелось, чтобы я взглянул на Тенгиля.
«Потому что тогда тебе будет понятней, почему люди в здешней долине трудятся, как рабы, голодают и умирают с одной-единственной мыслью и мечтой – снова увидеть свою долину свободной».
Высоко-высоко на вершине Горы Древних Гор стоял неприступный замок Тенгиля. Лишь иногда переправлялся он через реку в Долину Терновника, чтобы нагонять страх на местных жителей, дабы никто из них не забывал, кто он такой, Тенгиль, и не осмеливался бы мечтать о свободе. Так говорил Юнатан.
Сначала я почти ничего не видел. Так много солдат Тенгиля, заслоняя реку, стояло передо мной. Длинная цепь солдат – их пригнали охранять Тенгиля, пока он пребывает в Долине Терновника. Сдаётся мне, он боялся, что какая-нибудь стрела со страшным свистом вонзится в него откуда-нибудь сзади. Юнатан говорил, что тираны всегда боятся, а Тенгиль был самый страшный из тиранов.
Нет, сначала ни Маттиас, ни я ничего не видели. Но потом я догадался, что делать. Солдаты стояли там такие важные, широко расставив ноги… Солдаты Тенгиля. И если я распластаюсь по земле за спиной того, кто шире всех расставил ноги, то меж его ног смогу взглянуть на реку.
Но мне не удалось подговорить на это Маттиаса.
– Важнее всего, чтобы увидел ты, – сказал он. – И чтоб никогда не забывал, что видел здесь сегодня.
И я увидел. Увидел большую красивую позолоченную лодку, которая приближалась к берегу по реке, а на вёслах застыли одетые в чёрное гребцы. Сколько там было вёсел? Куда больше, чем я мог сосчитать, а их лопасти сверкали на солнце всякий раз, когда их поднимали вверх. Гребцам приходилось нелегко. Сильное течение грозило унести с собой лодку. А может быть, где-то ниже по течению был водопад, всасывавший в себя могучие речные воды. Откуда-то издалека доносился громкий шум водопада.
– Ты слышишь, как шумит водопад Кармафаллет? – сказал Маттиас в ответ на мой вопрос. – Песнь водопада Кармафаллет здесь, в Долине Терновника, – колыбельная песнь, к которой прислушиваются дети, когда ложатся спать.
Я стал думать о детях в Долине Терновника. Должно быть, прежде они бегали здесь, играли, и плескались в воде у берега, и очень веселились. А теперь от веселья не осталось и следа. Из-за этой стены, этой неумолимой стены, запирающей всё вокруг. Вдоль всей этой длинной стены было лишь двое ворот: те, через которые я прошёл сюда, – они назывались Большие ворота, – и ещё одни здесь, у реки, с причалом перед ними, где уже пришвартовалась лодка Тенгиля. Ворота недавно открывали, чтобы пропустить Тенгиля. И меж солдатских сапог я увидел под аркой ворот причал и чёрного скакуна, ожидающего своего хозяина Тенгиля.
Скакун был такой красивый, седло на нём сверкало золотом, золотом сверкала и уздечка! И я увидел, как Тенгиль выходит вперёд, вскакивает в седло, проезжает верхом через ворота и внезапно оказывается совсем рядом со мной, так что мне видно его свирепое лицо и его свирепые глаза. «Злой, как змей», – сказал о нём Юнатан. И правда, у Тенгиля точь-в-точь змеиный вид – ужасно злой и кровожадный. И одежда на нём – красная, как кровь, и султан на шлеме – тоже красный, словно он окунул его в кровь. И глаза его смотрят прямо вперёд, словно вокруг нет людей. Похоже, на всём свете для него не существует никого, кроме самого Тенгиля из Карманьяки! Да он просто ужасен!
Всем жителям Долины Терновника было велено явиться на городскую площадь – Тенгиль должен держать там перед ними речь. Маттиас и я, конечно, тоже пришли туда.
Это была такая прекрасная, такая нарядная маленькая площадь, окружённая со всех сторон чудесными домами. И вот все обитатели Долины Терновника собрались там, как приказал Тенгиль. Они стояли молча и только и делали, что ждали. Однако, о, как чувствовались их ожесточение и горечь! Здесь они, верно, плясали, и играли, и пели летними вечерами или же, быть может, просто сидели на скамьях перед постоялым двором и болтали друг с другом под липами.
Там росли две вековые липы, к ним-то и подъехал Тенгиль и остановил коня. Он по-прежнему сидел на коне, глядя поверх площади и поверх людей, и я был совершенно уверен, что никого из них он не видел. Рядом с ним находился его советник, высокомерный человек по имени Пьюке, как я узнал от Маттиаса. У Пьюке был белый конь, такой же прекрасный, как чёрный скакун Тенгиля. Два властелина восседали верхом на конях и неотрывно смотрели прямо перед собой. Они долго сидели так, а вокруг стояли, охраняя их, солдаты, люди Тенгиля в чёрных шлемах и чёрных плащах, с обнажёнными мечами в руках. Солнце уже стояло высоко в небе, день был тёплый, и видно было, что солдаты обливаются потом.
