«Она заслуживает не только извинений, но и объяснений».
Тяжесть давила ему на плечи, боль жгла грудь.
– Моя скорбь по деду еще слишком свежа и… Как это говорят? Я выбрал вас на роль «мальчика для битья»?
Она кивнула.
– Это нечестно с моей стороны. И… мне следовало подождать подольше, не торопиться приезжать сюда, на Золотой Берег.
О боже! В глазах Ксавьера мука! Уинни не ожидала такого. Он, видно, сильно любил деда. Но говорить это вслух она не стала, опасаясь, что он ее прервет… даже после его прочувствованного извинения. Горе горем, но ей совсем не хотелось снова стать объектом его гнева.
И все же здесь, на пляже, при ярком полуденном солнце о гневе можно забыть. Потому что ее внимание отвлеклось на его глаза – они оказались не черными, угольными, а темно-шоколадными и блестели в точности как горячий шоколад. А его губы… Уинни поспешно отвернулась.
– Вы меня простили?
От звука его голоса она вздрогнула.
– Конечно, простила. Ксавьер, я… – Как бы потактичнее это сказать?
К черту такт!
– Мне действительно жаль, что вашего деда нет в живых. – Уинни едва удержалась, чтобы не взять его за руку. – Вам его не хватает, и я вам сочувствую. Ваша любовь к нему – это трогает. Жаль, что я не была с ним знакома.
Он вдруг улыбнулся – а улыбался он редко, – и у нее зачастил пульс.
– Спасибо, Уинни.
– Я понимаю ваше потрясение, когда вы сюда приехали. – Уинни стряхнула крошки от чипсов с ладоней. – Но факт остается фактом: вы здесь, и мы вынуждены работать вместе.
– Да, вы правы, – ответил он, хотя по его виду, не скажешь, что она его убедила.
Но она обязана убедить его! Обязана сделать это ради Тины, Эйприл, Мег и Либби, ради всех ее служащих. Она сделает все возможное, чтобы они остались работать в мотеле.
– Моя обязанность – облегчить вашу работу, Ксавьер, а не противодействовать вам. Завтра будет новый день, – она улыбнулась, – и надеюсь, не такой драматичный.
– Дай-то бог!
– О, пока не забыла. Я буду рада устроить всем нам ужин.
– Что вы имеете в виду – всем нам?
– Вам, Рейесу, себе, вашему сыну и его няне, когда они приедут, ну и любым гостям, которых вы захотите пригласить.
Он не ответил и, кажется, рассердился, потому что вскинул голову и произнес:
– Я думаю, у вас много других обязанностей, не стоит добавлять готовку к этому списку. – Ксавьер помолчал и спросил: – Вы на самом деле предлагаете приготовить для меня ужин?
– Я готовлю ужин для себя, и у меня не займет много времени приготовить кому-то еще. Таковы правила гостеприимства в «Доме Эгги», и мы этим гордимся.
– Я с благодарностью приму ваше предложение.
Уинни не сразу нашлась что ответить, – он сказал это так тепло, что удивил ее.
– Но у меня есть одно условие. – Конечно, она не в том положении, чтобы диктовать условия, но…
– Какое условие? – насторожился он.
– Во время ужина не будет служебных разговоров. Ужин – для отдыха и удовольствия от вкусной еды.
Он улыбнулся, а она чуть не растаяла.
– Договорились.
Уинни скрестила пальцы. Возможно, они с Ксавьером найдут-таки общий язык. И она найдет способ отговорить его не разрушать окончательно ее маленький мотель.
Глава 4
Уинни указала на ограду, отделявшую ее коттедж от «Дома Эгги»: – Как видите, граница собственности мотеля проходит здесь.
Они стояли на заднем дворе мотеля, и Ксавьер кивнул на ее домик:
– А это что такое?
Уинни не удержалась от колкости:
– Представьте себе – это дом.
Он не поддался на шутку. Уинни подавила вздох. Вчера она увидела перед собой убитого горем внука, заботливого человека, который потратил много времени на Серену. Но сегодня этот человек исчез, хотя Уинни чувствовала, что исчез не навсегда.
– Это частный дом? – прозвучал отрывистый вопрос.
– Да.
– И чей это дом?
– Мой.
Он застыл, потом повернулся к ней:
– Я бы хотел его купить. Мне нужен этот участок.
Уинни сделала шаг назад. Грудь сдавило так сильно, что не продохнуть.
– Он не продается.
Ксавьер постукивал пальцами по ноге, крепкой, мускулистой. Уинни не сводила глаз с этих пальцев и лишь огромным усилием воли заставила себя перевести взгляд на его лицо. И зря. Потому что ее охватило непонятное возбуждение, она почувствовала болезненную потребность вглядываться в черты этого сильного, стройного мужчины.
Боже, что с ней происходит?
«Помни, что он намерен сделать! Помни, что он думает об Эгги!»
Уинни отвернулась от Ксавьера и посмотрела на свой дом.
– Дом не продается, – повторила она.
– Я компенсирую все затраты.
Он говорит о деньгах, но на деньги не купить то, что этот коттедж представляет для нее – надежность, домашний очаг, заветные воспоминания.
«Ты могла бы использовать это как козырь».
Продаст ли она коттедж, если этим сохранит работу своему персоналу? Но от этой мысли на глаза навернулись слезы.
– Я… Давайте обсудим это в другой раз. Я никогда об этом не думала.
– Как пожелаете.
Ха-ха! Ничто не идет так, как она желает.
Уинни взяла себя в руки. Указав на крышу мотеля, она сказала:
– Отсюда хорошо видно, что нужны новые водосточные трубы.
– Отсюда также видно, что и крышу нужно чинить.
– Вот почему вы купили «Дом Эгги» по такой низкой цене.
Он пренебрежительно фыркнул.
Уинни открыла калитку, и в этот момент из мотеля пулей вылетели шестилетние близнецы Тины.
– Привет, мальчики. Вы еще незнакомы с мистером Рамосом?
– Здравствуйте, мистер Рамос! – хором крикнули они.
– Ксавьер, это Блейк и Хит – сыновья Тины.
– Мы идем играть в крикет, – на ходу сообщил Блейк, и оба скрылись на заднем дворе коттеджа.
– Им не терпится научить Луиса играть в крикет, – сказала Уинни.
– Луиса? – Ксавьер недоуменно посмотрел на нее.
– Да. Я же вам говорила, что у нас в «Доме Эгги» обширная программа гостеприимства. – Она улыбнулась: – В том числе бесплатные друзья для сына босса.
– Они играют здесь каждый день?
– Кроме выходных.
