– Ксавьер, вы не могли бы посмотреть, какая еда на буфете? Я хочу знать, что она ела сегодня утром.
Он пересек комнату в два шага и сообщил:
– Один кусочек ветчины, два яйца и два тоста.
– Получается, что она съела кусочек ветчины с фасолью.
Ксавьер указал еще на апельсиновую кожуру:
– Об этом тоже надо сказать парамедикам?
Уинни кивнула. Она заметила, что Серена под одеялом пошевелилась.
– «Скорая» здесь, – сказал Ксавьер, глядя в окно.
– Привет, дорогая. – Уинни улыбнулась, увидев, что Серена открыла глаза. – Вы снова с нами.
Серена растерянно моргала и озиралась. Стиснув руку Уинни, она прохрипела:
– Ребенок?
– Не волнуйтесь. Ничего не произошло такого, что указывало на опасность для ребенка. «Скорая» уже здесь. Вот увидите – все будет хорошо.
– Уинни, пожалуйста, не оставляйте меня. Пожалуйста, я…
В глазах Серены было столько мольбы…
– Я поеду с вами. И позвоню вашей сестре. Не беспокойтесь. Думайте о том, что скоро вам станет лучше.
Серена кивнула:
– Благослови вас Бог, Уинни… Парамедики позволили Уинни поехать вместе с Сереной, и Ксавьер успел всунуть ей в руку дамскую сумочку Серены.
– Возможно, понадобятся ее данные и телефон.
Его предусмотрительность удивила Уинни.
– Спасибо, – сказала она.
– Я здесь займусь делами.
Ей совсем не хотелось оставлять его наедине с персоналом, но выбора нет. Уинни скрестила на удачу пальцы.
Уинни опустилась на скамью в приемной больницы. Посмотрев на часы, она поняла, что сидит здесь всего полчаса, но минуты тянулись бесконечно. Медики сказали, что состояние Серены стабильное, но отказались сообщить, потеряет ли Серена ребенка.
Серена безумно хотела ребенка. Если она его потеряет…
Уинни вздрогнула, увидев у себя под носом пластиковую чашку. Она машинально взяла ее и подняла голову – с ней рядом уселся Ксавьер с чашкой в руке.
– Чай, – сказал он. – Я подумал, что вам захочется выпить горячего.
– Что… вы здесь делаете? – удивленно спросила Уинни.
– Я привез вещи миссис Гладстон. Они могут ей понадобиться. Я оставил их у медсестры.
Уинни кивнула:
– Да… очень предусмотрительно.
Ксавьер наклонился к ней. От него пахло ванилью, сосновыми шишками и морем – ее любимыми запахами. Прежняя надменность куда-то делась. Вместо этого…
Вместо этого она увидела беспокойство и теплоту и что-то еще непонятное, но от этого у нее стянуло живот, а по телу с головы до ног разлился жар.
– Медсестра сказала, что ее состояние стабильное, – произнес Ксавьер.
Ох уж этот акцент! Просто проникает в душу… особенно когда он не строит из себя требовательного босса или ангела-мстителя.
– Ни к чему так волноваться, – продолжал он.
Уинни вскочила.
– Мне сказали то же самое! А что с ребенком не сказали, выживет ли он.
Ксавьер осторожно взял ее за руку и усадил обратно.
– Я заключу с вами договор, мисс Уинни Антония Стивенс.
От того, как он произнес ее полное имя, и при этом улыбаясь, сердце у нее запрыгало.
– Договор?
– Допейте чай, и потом я пойду и узнаю что только можно о состоянии Серены и ее ребенка.
Этот новый босс все больше нравился Уинни.
– С чего вы взяли, что вам скажут все?
Он высокомерно изогнул бровь. Этот человек привык добиваться своего. Завтра это может обернуться бедой, но сегодня будет полезно.
Уинни сняла крышку с чашки.
– Ксавьер Матео Рамос, я согласна.
Они улыбнулись друг другу, и день уже не казался Уинни сумрачным и холодным.
– Не пейте залпом, – предупредил он. – Можете обжечься. Чай горячий.
– Простите, Ксавьер. Такого в ваш первый день я не планировала.
– Это не ваша вина. – Он задумчиво на нее смотрел. – А вы вели себя просто потрясающе – такая спокойная и собранная.
У нее внутри опять все затрепетало.
– И вы тоже.
– Но вы знали, что делать, а я нет.
– Серена – наша постоянная клиентка, поэтому мне известны ее проблемы.
– Диабет и беременность?
– А как вы поступаете в подобных случаях? Такое ведь бывает?
– К счастью, редко. Почему Эйприл пришла за вами? Она же занята уборкой комнат.
– У нас правило: если на двери номера давно висит табличка «Не беспокоить», то входить в комнату должны двое служащих.
Ксавьер кивнул:
– Это разумно.
– Эйприл сначала попросила Тину позвонить в номер, но, когда телефон не ответил…
– Она пришла за вами?
– Да.
Ксавьер наморщил лоб.
– Но я не понимаю, почему Эйприл настолько забеспокоилась, что подняла тревогу?
– Я уже говорила, что Серена – наша постоянная гостья. Она визажист и стилист, и вчера у нее был показ на Золотом Берегу. Обычно завтрак ей приносят в половине восьмого, а поскольку было уже начало двенадцатого…
– А если бы Серена Гладстон просто хотела побыть одна и отдохнуть? Вы решили рискнуть и вызвать недовольство клиентки, желая убедиться, что с ней все в порядке?
– Да, это так.
– Серене повезло, что вы выбрали менее профессиональный способ, – заявил он.
Он ее критикует?
«Прикуси язык, Уинни Антония Стивенс, – приказала себе она. – Не лезь на рожон».
– А как долго не стали бы входить вы? – Уинни постаралась, чтобы в голосе не прозвучали обвиняющие нотки.
– Я нанимаю таких служащих, которые способны принимать правильные решения.
Уинни прикусила-таки язык, и до крови. Надо кончать этот разговор. Сейчас же. Она допила чай – до противности сладкий. Но, как ни странно, от этого сладкого чая ей стало лучше.
Она отдала ему чашку и сказала:
– Я сдержала свою часть договора.
Тогда он, не говоря ни слова, встал и ушел – выяснять все подробности о состоянии Серены.
Уинни была не в силах усидеть на месте и начала ходить по приемной.
Ксавьера не было уже двадцать минут.
Уинни продолжала ходить взад-вперед и молиться. Если Серена потеряет ребенка, то для нее это будет страшным ударом.
Уинни почувствовала появление Ксавьера… почувствовала кожей. У нее пересохло во рту.
