Глаза у него сверкали, он покраснел. Это она довела его до такого состояния?
– Вы хотите, чтобы я опрокинул вас на землю в общественном месте и насладился вами прямо здесь? Вы этого хотите?
Встать Уинни не смогла – ноги не слушались, но подняла голову и сказала:
– Я тоже могла бы поступить с вами подобным образом.
– Вы решились бы поцеловать меня так же… самозабвенно, будь мы одни в вашем коттедже?
«Да ни секунды не раздумывала бы!»
– С вами я почувствовала себя дикой, неуправляемой, безрассудной.
У него вырвался глухой смех:
– Mi tesoro
[3], ваши поцелуи и дикие, и безрассудные! Из-за вас мужчина может потерять власть над собой.
Они смотрели друг другу в глаза, и вдруг он предложил:
– Позвольте пригласить вас куда-нибудь сегодня вечером… пообедаем, потанцуем.
Чего-чего, а такого приглашения она совсем не ожидала.
– Никакого продолжения не будет, – добавил он. – Я не жду, что вечер закончится у вас в постели.
А ей как раз этого и хотелось!
«Что, если он потом скажет, что ты ему не подходишь, что недостаточно хороша? А если не скажет?»
– Я просто хочу провести с вами вечер.
– Почему? – еле слышно спросила она.
– Потому что вы мне нравитесь… так я думаю.
Ей сделалось тепло на душе.
А он уточнил:
– Возможно, и вы думаете, что я вам нравлюсь.
Она кивнула.
– Значит, мы оставили позади беспокойства и обиды, и я этому рад.
– Поэтому вы хотели бы отпраздновать наше взаимопонимание?
– Я бы хотел возместить причиненные неприятности. – Он помолчал. – И я также хотел воспользоваться возможностью снова вас поцеловать.
– Принято! – воскликнула она.
Он сдвинул брови:
– Это значит «да»?
– Это твердое «да».
– Уинни… – неуверенно произнес он, – я не хочу, чтобы у вас создалось обманчивое впечатление…
– Даю слово. Но есть еще кое-что. Вы – мой босс, а я…
– Я никогда не стал бы использовать свое положение, чтобы принудить вас…
Она не дала ему договорить:
– Я знаю. Но вы можете пообещать мне, что независимо от того, что произойдет сегодня вечером – или не произойдет, – это не отразится на персонале мотеля?
– Даю честное слово. Я уже принял решение сохранить ваш персонал. И не передумаю.
Она ему поверила. Для этого человека честное слово много значит.
И теперь, когда она обеспечила работу сотрудникам – и когда бабушке ничто не угрожает, – она может отдаться своим опрометчивым порывам.
– Уинни?
– Вы не стремитесь к длительным отношениям, но не избегаете женского общества, так что я с радостью проведу с вами вечер.
– Общества одной женщины, – с улыбкой уточнил он. – Сегодня я думаю исключительно об одной женщине, Уинни, и это вы. Я буду ждать вас в фойе мотеля в восемь. Хорошо?
Уинни посмотрела на часы – у нее хватит времени, чтобы принять душ и переодеться.
– Да.
Он повел ее в модный бар на берегу, где ели руками «фингерфуд», бутерброды тапас и пили холодное пиво из бутылок. Ксавьер был в черных брюках и темно-синей рубашке, улыбался и смеялся… и напоминал пирата-обольстителя. Только золотой серьги ему не хватало.
Уинни надела свое самое праздничное платье – из яркой шелковой ткани, облегающее, мягко струящееся по фигуре. Его глаза восхищенно засветились, когда он увидел ее.
После того как на их тарелках не осталось еды, Уинни сказала:
– Расскажите о вашей бывшей жене.
– Зачем?
– Любопытство. Я правильно поняла – она одна их тех жестоких женщин, к которым вас тянуло?
– Но вы не жестокая, – улыбнулся он. – Вероятно, у меня улучшился вкус.
Уинни смотрела на дрожащий огонек свечи в мозаичной стеклянной подставке.
– Сколько вам лет, Ксавьер?
– Тридцать шесть.
– Мне тридцать три. И… – она раскинула руки, – на горизонте нет ни одного полного неудачника. Может, мы оба достигли критической точки в своем развитии?
Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
– Вы себя недооцениваете, вы заслуживаете большего. Обещайте мне не тратить свои силы и время на тех мужчин, которые вас не стоят.
– Я постараюсь, – ответила Уинни, глядя ему в глаза.
Наградой стал быстрый поцелуй в губы, но, несмотря на легкость поцелуя, тело у нее закололо.
Взгляд Ксавьера сместился вниз, краска залила ему щеки, глаза сверкнули. Уинни поняла, в чем дело: сквозь тонкий шелк платья просвечивали заострившиеся соски. Краска залила и ей щеки и шею. Она чуть не закрыла руками грудь.
Ксавьер почувствовал ее смущение, взял за руку и многозначительно улыбнулся:
– Вам будет спокойнее, если я скажу, что вы точно так же действуете на меня?
Она в упор посмотрела на него и тоже улыбнулась:
– Да, это большое утешение.
Ксавьер не сводил глаз с ее рта.
– Я собирался повести вас отсюда в казино. Подумал, что вас развлечет рулетка.
– Казино? Это весело, но… я не любительница азартных игр.
– Это не страшно, если не ставить больше, чем можешь себе позволить.
В их разговоре есть определенный подтекст, да и игра на деньги напомнила ей об Эгги и Лоренцо.
– Мы с Камиллой встречались восемь месяцев, когда она забеременела Луисом.
Уинни уже и забыла, что спрашивала его о Камилле.
– Вы ее любили?
– Она меня увлекла, но был ли я влюблен? Нет. Тем не менее я был готов связать с ней свою жизнь. – Ксавьер задумчиво водил пальцем по подсвечнику. – Не надо влюбляться, и тогда вас не смогут ранить.
Да, он прав.
– Что же случилось?
– Я радовался тому, что у нас будет ребенок. – Он замолк, и губы у него побелели. – Она заявила, что, если я на ней не женюсь, она сделает аборт.
Шантаж! Уинни не сразу нашла в себе силы говорить.
– Поэтому вы на ней женились?
– Все оказалось не так уж плохо. Она умела меня рассмешить и часто делала то, что доставляло мне удовольствие. Я окружил ее вниманием, осыпал подарками, сопровождал на светские приемы, а это ей очень нравилось. Браки заключаются, даже если для того имеется еще меньше оснований.
