– Только послушайте его! Типичное замечание для мужчины.
Уинни чуть не разрыдалась. Она услышала прежний бабушкин голос. Теперь это были лишь редкие проблески того, что осталось от Эгги, и каждый момент был бесценен.
С замиранием сердца она вошла в комнату. Эгги сидела, обложенная подушками, а Ксавьер устроился в изножье кровати. Между ними – сервировочный столик с домино. Ксавьер обернулся. В его глазах она увидела столько сочувствия, что снова едва не разрыдалась.
– Ваша бабушка меня победила.
– Рада, что ты не утратила навык, Нана.
Уинни поцеловала Эгги в щеку и села на другую сторону кровати, почти задев Ксавьера плечом. Лучше бы она села на стул! Но стул стоял около Ксавьера, и он мог коснуться ее коленом, а это слишком фамильярно… и слишком опасно. Ее и без того бросило в жар.
Уинни вынула из сумки целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой.
– Кармен прислала тебе твои любимые фигурки из зефира.
Эгги взяла пакет в руки, подержала, потом развязала ленточку и сунула руку внутрь. Она вытащила зефирку и отправила в рот.
Ксавьер улыбнулся:
– Вкусно?
Эгги прижала пакет к груди и подозрительно на него взглянула:
– Купите себе свои!
Уинни посмотрела на часы – почти шесть вечера, время «заката» по определению медиков, и она не хотела, чтобы Ксавьер это наблюдал. До сих пор он был вежлив, даже добр с ней, но Эгги не заслужила его презрения. Она не заслужила, чтобы он увидел ее в худших проявлениях.
Уинни повернулась к нему:
– Я знаю, какой вы занятой человек, Ксавьер. Не будем вас задерживать.
Тут ей в ухо полетела фигурка зефира.
– Не смей прогонять моих поклонников, потаскушка ты эдакая!
Не глядя на Ксавьера, Уинни вытащила из волос липкий зефир и отодвинула столик подальше от Эгги. Не хватало еще, чтобы бабушка толкнула столик на нее или на Ксавьера. Ничего себе картина у него перед глазами!
– Ты права, Нана. Я неудачно выразилась.
– Когда меня навестит Кармен? Когда она заберет меня домой?! – закричала Эгги.
– Кармен сейчас в Сиднее, – спокойно ответила Уинни.
– Так скажи ей, чтобы она сейчас же вернулась!
– Я пошлю ей сообщение.
– Дай мне мой телефон. Я сама ей позвоню. А ты…
– Лоренцо передает вам привет, – вдруг произнес Ксавьер.
Эгги уставилась на него:
– Лоренцо?
Ксавьер кивнул.
– И что он сказал?
– Он попросил меня передать вам вот это. – Ксавьер достал из кармана игральную карту – даму червей – и блестящую монетку в одно пенни. – Он хочет вернуть мотель.
Эгги взяла карту и прижала к груди.
– На самом деле?
– Да.
– Я могу с ним повидаться?
– Он… – Ксавьер запнулся. – Он немного нездоров, вот почему не смог сам приехать.
Эгги долго смотрела на карту и пенни. Внезапно она поцеловала их, и слезы потекли у нее по щекам.
– Он был на меня сердит, но… сейчас… выходит, он меня простил.
– Простил? – Этот вопрос задала Уинни.
– Я хотела, чтобы он не подчинился своей семье, а остался здесь со мной. Я хотела заставить его остаться. Поэтому я выиграла мотель… – Эгги тряхнула головой. – Он обвинил меня в том, что я украла у него мотель, но это не так! Хотя… я не стала его переубеждать. Я сказала ему, что он может купить мотель обратно за пенни… и за извинение!
Ее глаза, ставшие вдруг пронзительно-острыми, переместились на Ксавьера.
– Вы на него похожи.
– Он говорил мне, какой вы были красавицей. Я приехал, чтобы самому в этом убедиться. – Ксавьер поднес руку Эгги к губам. – Теперь я вижу, что он не преувеличивал.
Бабушка захихикала:
– А вы, сэр, любитель пофлиртовать.
– Вы тоже, – ответил он, отчего Эгги залилась смехом.
Глава 9
В комнате появилась медсестра и весело заявила: – Пора принимать лекарство, миссис Стивенс.
Та Эгги, которую Уинни знала и любила, исчезла.
Эгги схватила Ксавьера за руку и указала пальцем на Уинни:
– Она хочет меня убить.
– Ну-ну, – заворковала медсестра. – Мы такого не допустим.
Вошла вторая медсестра и выставила Уинни и Ксавьера за дверь.
– Оставьте нас. Мы ее успокоим.
Уинни ничего не могла сказать из-за комка в горле. Она молча шла по коридору, Ксавьер – за ней следом.
Когда они вышли из лечебницы, Ксавьер хотел взять ее за руку, но она отшатнулась.
– Не дотрагивайтесь до меня!
– Уинни, я…
– Вам должно быть стыдно!
– Мне стыдно, – признался он.
Гнев Уинни сразу утих. Ведь это он – пусть и на короткое время – возродил прежнюю Эгги.
Уинни рухнула на скамейку. Ксавьер уселся рядом.
– Уходите, Ксавьер.
– Я не хочу оставлять вас одну в таком состоянии.
– А я не хочу, чтобы вы думали всякие гадости об Эгги.
Он взял ее за руку. Уинни, вместо того чтобы откинуть его руку, непроизвольно сжала ему пальцы и повернулась к Ксавьеру.
– Я понимаю ваш гнев из-за Лоренцо, но заявиться к старой женщине восьмидесяти восьми лет, чтобы упрекнуть ее в том, что произошло пятьдесят пять лет назад, это… отвратительно.
Он посмотрел на их сцепленные ладони.
– Я пришел не упрекать ее, Уинни. Я обещал Лоренцо, что передам его просьбу. Я обещал отдать ей в руки карту и пенни. – Ксавьер удрученно покачал головой. – Все оказалось не так, как я думал. Она любила его.
Уинни без сил откинулась на спинку скамейки. Выходит, она неправильно о нем судила. Он вовсе не жестокий и не бессердечный.
– Конечно, мне не следовало приходить к Эгги вот так неожиданно. Какое я имел право ворошить прошлое, то, что случилось полвека назад!
По его лицу было видно, что он искренне сожалеет.
– Я понял свою ошибку еще до того, как она заговорила… до того, как сообразил, что у нее…
– Болезнь Альцгеймера.
– Простите, Уинни. Я извинился бы и перед Эгги, если бы знал, что ей это не навредит. Но боюсь, что мои извинения ее только смутят, и она разволнуется.
Уинни проглотила ком в горле, глаза защипало от невыплаканных слез.
– Вы были с ней добры, развлекли ее. Не буду притворяться – мне не нравится то, что вы пришли сюда, но обвинить вас в жестокости я не могу. Я, кажется, опять неправильно о вас судила.
