Лицо у него потемнело.
– Вы…
Он сейчас ее уволит! Уинни ухватилась за соломинку.
– Подумайте, какой пример вы подаете своему сыну?
Это сработало, и он уже не смотрел на нее бешеными глазами, хотя воздух накалился до предела.
И тут распахнулась дверь из гостиной, и оттуда выбежали Блейк и Хит с криком:
– Уинни, Луис уже здесь? Мы хотим играть с ним в крикет!
– Он еще не приехал. – Она взглянула на Ксавьера: – Известно, когда приезжает Луис?
– Завтра, – ответил Ксавьер, глядя на нее из-под опущенных век.
Мальчики радостно закричали, и Уинни запихала их обратно в гостиную.
Ксавьер потер затылок.
– Я… был несдержан с Тиной.
– Да.
– Вы сердитесь на меня?
– Я в ярости.
– Как мне смягчить вашу ярость?
– Для начала извиниться перед Тиной.
Он развернулся и вошел в гостиную.
– Тина?
Уинни через плечо увидела, как Тина опасливо повернулась к нему.
– Я очень сожалею, что грубо говорил с вами. Этого больше не повторится.
Тина кивнула и пожала плечами:
– Все в порядке.
Ксавьер вернулся в фойе, а Уинни укрылась за стойкой ресепшен, чтобы между ней и Ксавьером была преграда. Она поправила авторучку, переложила телефон, чуть сдвинула компьютер. Ксавьер облокотился на стойку, наблюдая за ней.
– А теперь какова степень вашей ярости?
– Начинает уменьшаться.
– Совсем не исчезла?
Она отрицательно покачала головой.
– Уинни, я должен извиниться и перед вами. Сегодняшний день прошел не так, как я планировал. А тут еще прихожу и вижу, что портрет Эгги все еще на стене. – Он поднял глаза на портрет. – Мне кажется, что она смеется надо мной точно так же, как смеялась над Лоренцо. – Складки у его рта обозначились глубже.
– И вы потеряли самообладание?
Он провел ладонью по лицу.
– Ксавьер, я знаю, как вы горюете по деду, и искренне вам сочувствую, но нельзя разговаривать с сотрудниками так, как вы разговаривали с Тиной. Это несправедливо. Пожалуйста, хватит общаться с нами, словно с противниками. Мы ничего не замышляем у вас за спиной. Вас на самом деле раздражает то, что у всех добрая память о «Доме Эгги»? Но это не помешает нам по-доброму относиться и к «Вилле Лоренцо». Ситуация меняется… время движется вперед. Мы все это сознаем.
Он побледнел, и это было заметно даже под загаром. Уинни поняла, что ее слова до него дошли.
– А теперь перейдем к практическим вопросам, – продолжила она. – Техник будет в субботу, и тогда он уберет портрет. В мои должностные обязанности не входит лазить по лестницам, но если вы считаете, что ваши обязанности вам это позволяют, то стремянка в стенном шкафу в кладовке. Ключ вот здесь в ящике. Да, вам следует знать, что эти стены давно не красились, поэтому на месте портрета будет заметен темный прямоугольник, поскольку краска вокруг выцвела. Вы подумали, что хотите повесить туда вместо портрета Эгги? У вас есть портрет Лоренцо, который можно повесить на это место?
Она говорила так разумно.
Она вела себя очень разумно!
Ксавьер прижал пальцы к глазам. Надо было подождать год, прежде чем отправляться сюда. Надо было подождать, чтобы горечь от потери хоть немного прошла.
Но как только дед поведал ему историю мотеля, поделился с ним своей сердечной болью, Ксавьер решил действовать немедленно. Он надеялся, что так ему станет легче. Не стало.
Но портрет Эгги не будет висеть на стене ни дня!
Перегнувшись через стойку, он вынул из ящика ключ от кладовки.
Глава 6
Ксавьер чувствовал на себе удивленный взгляд Уинни, когда вернулся с лестницей. Сняв портрет со стены, он спустился с последней ступеньки и прислонил портрет к табуретке. Он думал, что у него будет ощущение победы, но вместо этого от пристального взгляда Уинни закололо в затылке.
– Я бы хотел, чтобы вы избавились от этого. – И добавил, помолчав: – Пожалуйста.
– Видите ли, этот портрет – моя личная собственность. Но не волнуйтесь, я унесу его из мотеля… prontox
[2].
Она хотела сказать что-то еще, но смотрела уже мимо него и смотрела с улыбкой. Она улыбалась широко, искренне. Как легко она умеет улыбаться! Он мог только позавидовать.
Ксавьер повернулся и увидел, кому так повезло. Это оказалась дама в нарядном темно-синем костюме.
– Уинни, ваш мотель – это лекарство для уставших глаз, поверьте мне.
– Боюсь представить, во сколько вы встали сегодня утром, Кармен, но успеете провести уик-энд с вашим замечательным внуком. – Уинни вручила гостье ключ от комнаты и весело пояснила: – Ваша обычная комната… и сегодня вечером я готовлю ужин.
– Спасибо, Уинни, но очень хочется отведать тайской кухни. А что случилось с портретом Эгги? – И указала на пустое место на стене.
– О, Кармен, познакомьтесь – это Ксавьер Рамос, новый владелец мотеля, и мы меняем название в честь его деда. Мотель будет называться «Вилла Лоренцо». Поэтому собираемся повесить портрет Лоренцо. Наведем новый глянец!
Ксавьер не заметил ни чуточки недовольства ни в голосе, ни на лице Уинни.
А Кармен с беспокойством посмотрела на него:
– Надеюсь, вы не переусердствуете с изменениями. Это тоже мой дом помимо собственного.
– Я надеюсь, что таковым он и останется, – спокойно ответил ей Ксавьер, окинув гостью внимательным взглядом. Ее костюм явно из магазина готовой одежды, сумка и туфли далеко не новые. Эта Кармен не сможет позволить себе в будущем останавливаться на «Вилле Лоренцо», когда переделки завершатся.
Прищурившись, Кармен повернулась к Уинни:
– Он собирается покончить с духом доброй старой Англии?
– Пока что ничего не решено. Мы обсуждаем несколько вариантов. Но, Кармен, ведь ковры надо менять, и шторы. Даже вы должны признать, что деревянная обшивка стен немного старомодна.
– Ну… возможно.
Ксавьер был поражен, как ловко Уинни повернула разговор, используя Кармен.
– Ксавьер, мне только что пришло в голову! А что, если взять за основу испанскую тему? Это была бы чудесная память по вашему деду. Комнаты могут сохранить индивидуальность, но все будет связано с Испанией.
Да это идеальная месть, направленная на Эгги. Неужели Уинни этого не сознает?
Да нет. Конечно, она все прекрасно сознает. Но он, кажется, начинает понимать – ей действительно безразлична история Эгги и Лоренцо.
