– Да, артистичные. – Искоса глядя на него, она едва удерживалась от смеха. Смеяться лучше, чем плакать. – Такие люди не имеют работы… и ничего определенного им не светит. – Уинни села за стол и подняла крышку ноутбука. – Синонимы артистичной личности – никудышный человек, бездельник. Мое определение – это полнейший неудачник. Мой тип – это полнейший неудачник. Вы под это определение не подходите. Поэтому, как видите, вы в полной безопасности.
Он тоже сел и развел руками – типичный жест средиземноморского жителя – во всяком случае, она так думала.
– Но почему они вас привлекают? Это же трагедия. Вы – красивая женщина. Что вам дают такого рода отношения?
Он находит ее красивой?
«Не думай об этом!»
– Вы имеете в виду – помимо головной боли?
Уинни напечатала на верху страницы: «Отчет для Ксавьера. Предполагаемый ремонт».
– Поверьте мне, я об этом размышляла – много и упорно. И пришла к выводу, что эти мужчины, должно быть, взывают к моим материнским инстинктам. В этом есть что-то фрейдистское.
Он откинулся на спинку стула и сдвинул брови.
– Думаю, дело в том, что вы заботливая и добрая. Вчера вы были просто незаменимы для Серены.
Комплимент был ей приятен.
Уинни краем глаза посмотрела на него – он с загадочным выражением следил за ней.
– У меня есть такая особенность… – она засмеялась, – пофантазировать, представить себя… – Она засмеялась: – Не слушайте меня! Я люблю поболтать.
– Я этого не заметил. Лучше расскажите о ваших фантазиях.
– Хорошо, но только услуга за услугу, зуб за зуб, мера за меру. Договорились?
Ей необходимо найти общие точки соприкосновения с этим человеком. Она готова испробовать все, что угодно.
Чувственные губы Ксавьера дрогнули в улыбке.
– Я знаю смысл всех этих выражений. Вам хочется узнать, к каким женщинам меня тянет?
– Да.
– К жестоким.
Уинни еле удержалась, чтобы не открыть рот.
– А какое удовлетворение получаете вы, общаясь с жестокими женщинами?
– Никакого удовлетворения. Просто разочарование.
О боже, ну и парочка они. Но, конечно, не пара в обычном смысле.
– Ну, тогда… вы вдвойне защищены, да? Вы не безнадежный неудачник, а я уж точно не жестокая женщина.
– Совершенно верно.
– Но теперь я должна спросить: почему? Почему вас тянет к жестоким женщинам?
Он долго разглядывал свои руки.
– Я вырос в очень богатой семье. Вы ведь это знаете?
Так… понимание устанавливается.
– Всю вашу жизнь вам потворствовали – раболепствовали, как говорят, – из-за вашего богатства и положения. Поэтому жестокие женщины вас… взбадривают?
– Частично это так. То, что они мне не потворствуют, как вы выразились, всегда дает мне ощущение того, что им безразличны мое богатство и положение в обществе. Но это обманчивое впечатление… ширма. Я рано выучил этот урок.
Она знала, что Ксавьер развелся, его брак продлился всего два года. Его жена была жестокой?
Уинни чувствовала, как часто бьется у нее сердце.
– Я знаю нескольких очень жестоких женщин. Хотите, я познакомлю вас с ними, пока вы живете здесь, на Золотом Берегу?
– Нет, благодарю. – Он даже вздрогнул.
Уинни не могла объяснить себе, почему от его отказа ей стало легче дышать.
– А теперь расскажите мне о ваших фантазиях.
– А-а, это. – Уинни засмеялась. – У меня было тайное желание стать необузданной женщиной – роковой женщиной, которая атакует высоких, смуглых, темноволосых и страшно опасных мужчин.
– Опасных? – Он приподнял бровь.
– Не криминально-опасных. Но, знаете, таких вот бесшабашных, пиратов, повес.
– И что бы вы делали с этими… пиратами?
– Крутила бы легкомысленные романы, ударилась в разгул, а потом бросала их не оглянувшись.
Он развел руками:
– Тогда почему вы так не поступаете?
Она посерьезнела и заправила за уши волосы.
– Потому что, как бы я ни старалась, я всегда оказывалась загнанной в угол с каким-нибудь чересчур ранимым поэтом или художником, который ищет бесплатную постель, бесплатный обед и маму в придачу. Пришлось посмотреть в лицо жестокой правде, Ксавьер. Во мне нет ни капли роковой женщины. – Уинни пожала плечами. – Я, по сути, хорошая, приличная девочка. – И вздохнула.
– Разве это плохо?
– И вы еще спрашиваете? – А поскольку он уставился на нее, она добавила: – Вы когда-нибудь встречались с хорошими девочками?
Он нахмурился:
– Нет.
– И знаете почему?
– Я… – Он не договорил.
– Потому что они скучные! Потому что напоминают вам о вашей матери. А кто хочет ходить на свидания с собственной матерью? Никто. За исключением… – Она выразительно подняла брови.
– А-а… – Он кивнул. – За исключением этих ваших поэтов и художников?
– Точно.
Он продолжал на нее пристально смотреть, отчего у нее внутри все сжалось. Когда же он открыл рот, чтобы что-то сказать, она заявила:
– Я должна составить отчет.
– Вы уже рассказали ему о нас? – спросила на следующее утро Тина.
Уинни чуть не оступилась на лестнице и ухватилась за перила.
– Не было времени… и случай не подвернулся.
И направилась в конференц-зал. Ей нужно время, чтобы подготовить почву и осторожно изложить Ксавьеру свою политику в отношении персонала.
Но, едва увидев Ксавьера, поняла, что сегодняшнее утро не подходит для этого разговора – он был чернее тучи.
– Доброе утро, Ксавьер.
– Доброе утро, Уинни.
По крайней мере, он поздоровался как полагается, а не стал рявкать, задавая вопросы и отдавая приказы, стоило ей войти в конференц-зал. Уинни поставила ноутбук на стол и включила кофеварку на буфете. Кофе никогда не помешает. Вскоре веселое бульканье и бодрящий запах заполнили комнату.
– Серена Гладстон позвонила утром, чтобы поблагодарить за огромный букет цветов. – Уинни улыбнулась ему через плечо. – Это очень любезно с вашей стороны, Ксавьер. Ее сегодня перевозят в больницу поближе к ее дому. Она чувствует себя намного лучше.
– Хорошие новости.
Приготовив кофе, Уинни поставила перед ним кружку.
Он сел во главе стола, прокашлялся и протянул ей пачку бумаг:
– А теперь скажите мне, что это такое?
