– У Оли стащил, – глядя в пол, пробурчал он.
– Точно стащил, а не сама дала?
– Точно.
– А как бы вернул потом?
– Подбросил бы куда-нибудь, как будто потеряла.
Понурив голову, Гена отправился восвояси, а я допила остатки вина и стала думать, как мне поступить в сложившейся ситуации.
Хотя я и говорила Гене, что сообщу ему о решении, которое якобы вынесу я сама, но как раз сама-то я очень хорошо понимала, что если действовать по правилам, то решение должен выносить мой клиент.
Однако зная, кто именно мой клиент, я не могла не догадываться, каким именно будет это решение. Человека, хотя и не умышленно убившего его подружку Оксану, но все-таки поспособствовавшего тому, что она вылетела в люк, ожидали очень большие проблемы. Возможно, даже непоправимые. И я находила, что такое решение в данной ситуации будет чересчур жестким.
Да, конечно, Гена желал Оксане зла, он хотел, чтобы она переломала себе кости, и даже кое-что предпринял для этого, но все-таки смерти ее он не добивался, это совершенно очевидно. Так же очевидно, как и то, что Боба будет добиваться именно Гениной смерти, а я лично такой приговор находила абсолютно неадекватным. Даже официальное законодательство обнаружило бы в деле достаточно смягчающих обстоятельств, не говоря уже о том, что смертная казнь у нас вообще отменена.
С другой стороны, пытаться убедить Бобу в том, что тут может быть принято какое-то другое решение, кроме того, которое самым первым придет в его круглую голову, было нереально. Более того, я подозревала, что это решение возникло у него задолго до того, как он заказал мне расследование. Думаю, едва лишь узнав о смерти Оксаны, он, в полном соответствии со своими «понятиями», порешил, что должен отомстить. Око за око, как говорится, зуб за зуб. А вся эта ненужная волокита с расследованием была предпринята им только затем, чтобы найти наиболее подходящего кандидата.
Поэтому-то я и испытывала такие опасения относительно того, что же со мной будет, если назначенную мне функцию я не выполню и кандидата не представлю. Не попаду ли я тогда сама в кандидаты? Вот уж не хотелось бы.
Да, подумать было о чем. Но время было уже позднее, а пока я не раскрыла свое инкогнито, обязанности ходить на работу с меня никто не снимал. Поэтому, чтобы не быть завтра похожей на сонную муху и выжатый лимон одновременно, я почла за лучшее отправиться домой.
Добравшись до квартиры и приняв ванну, я сразу легла спать, отложив решение проблемы на завтра. Чтобы хорошенько все обдумать на свежую, так сказать, голову.
* * *
Следующий рабочий день прошел очень тихо – последствия праздника давали о себе знать. На лестнице и в курилке не слышались оживленный гул голосов и веселое ржание монтировщиков, Азатова вообще не было на работе (видимо, скромно и цивилизованно отметив премьеру с Жеребцовой, он дал волю чувствам где-нибудь вне стен театра), и даже сверху из плотницкого цеха не доносилось обычного стука молотков и жужжания пил.
Выполняя свои повседневные художественные обязанности, я испытывала некоторую грусть, понимая, что делаю это в последний раз. За то время, что я трудилась в таком необычном для себя амплуа, я успела привыкнуть и к самому театру, и к людям, которые в нем работают, и расставание создавало ощущение потери.
Соврав что-то про какую-то знаменательную дату, я закатила девчонкам шикарный обед, все были очень довольны, но мне все равно было грустно.
Я решила не говорить никому, с какой целью на самом деле я здесь появилась, а рассказать только Наталье. Если бы я открыла свою настоящую профессию, мне пришлось бы объяснять и все остальное, в частности, и то, что Олин кавалер Гена совершил убийство, пускай и неумышленное. Не говоря уже о том, что это вызвало бы массу совсем нежелательных (в первую очередь для Гены) вопросов, это просто оставило бы грустное воспоминание, а оставлять после себя грустные воспоминания я не хотела.
Наталье можно было рассказать, она была достаточно умной, у нее имелся солидный жизненный опыт, и к тому же мне нужен был кто-то, кто смог бы объяснить мое отсутствие в театре. А Наталья, несомненно, смогла бы это сделать.
Вечером я попросила ее задержаться, и когда девчонки ушли, рассказала ей о том, кто я на самом деле такая и с какой целью устроилась сюда на работу. Она немного удивилась, но никакого особенного изумления не продемонстрировала, а только спросила, что я собираюсь теперь делать.
– Ох, даже и не знаю, – совершенно искренне ответила я. – Боюсь, что если я сообщу своему клиенту обстоятельства дела так, как они есть, Гену ожидают большие неприятности.
Внимательно взглянув на меня и, кажется, догадавшись, о чем может идти речь, Наталья очень просто сказала:
– Так не сообщайте.
«Эх, вашими бы устами», – с тоской подумала я.
Решив не заострять внимание на том, что, выполнив эту рекомендацию, я сама могу оказаться на Генином месте, я перешла к насущным вопросам:
– Наталья Викторовна, мне нужно будет найти какую-то более-менее обоснованную причину для своего увольнения.
– Да просто скажите, что нашли приличную работу, где больше платят, вот и все. Девочкам я тоже скажу.
– Да, спасибо. И еще я бы хотела попросить… наверное, лучше будет, если все, что я рассказала вам, останется между нами.
– Разумеется.
– Большое спасибо. Я еще зайду завтра или послезавтра, мне нужно будет повидаться с Геной, ну и увольнение оформлю заодно. До свидания.
– Всего хорошего.
Глава 12
Вернувшись в тот день домой, я поняла, что настал момент вплотную заняться ответом на вопрос, как же мне следует поступить с Геной. Выдавать его Бобе или нет?
С одной стороны, он, несомненно, был виноват. С другой стороны, он был виноват не настолько, чтобы заслуживать смертной казни. Если бы речь шла о передаче материалов дела в руки полиции, я не сомневалась бы ни секунды. Полиция рано или поздно передает дело в суд, а суд выносит решение, руководствуясь законом, а не «понятиями».
Да, если бы я имела дело с полицией, все было бы намного проще. Но в том-то и проблема, что дело я имею вовсе не с ней.
Походив по квартире из угла в угол и изрядно истомив себя размышлениями, я решила положиться во всем на провидение.
Достав из заветного мешочка кости, я сосредоточилась на мучившем меня все последнее время вопросе: «Выдавать или не выдавать?» – и бросила кости на ковер.
Выпало 1; 13; 36. Истолковать это сочетание можно было следующим образом: «Не ищите легких решений. Пытаясь уйти от проблем сейчас, вы рискуете создать себе серьезные проблемы в будущем».
Э-хе-хе… Все-то меня пугают. Боба меня пугает, кости меня пугают…
Но, в общем-то, смысл пророчества был вполне понятен. Легким решением и уходом от проблем, конечно же, была бы выдача Гены. Этим я и Бобу удовлетворила бы по самые уши, да и себя могла бы обезопасить от всевозможных неожиданностей.
