Но едва лишь я начала думать об этом, так сказать, вплотную, как столкнулась с почти непреодолимыми трудностями.
Уже одно то, что все произошло несколько месяцев назад, создавало проблемы. Театральная жизнь, в которой на каждом шагу происходило что-то неожиданное и непредвиденное, не располагала к тому, чтобы долго хранить воспоминания о чем-либо. Даже о таком, в общем-то, далеко не повседневном событии, как смерть. Прошедшие месяцы принесли много новых происшествий, которые заслонили собой случай с Оксаной, да и они, эти новые происшествия, уже успели забыться.
Поэтому никаких мелких, но красноречивых фактов или нечаянно оброненных улик, которые так часто дарили мне расследования, проводимые по горячим следам, здесь быть не могло.
Кроме того, в деле не было ничего такого, что четко указывало бы на мотив. Если бы, скажем, основная часть сотрудников театра относилась к Оксане хорошо, а какой-то конкретный человек (или даже несколько человек) относился к ней плохо, то сразу было бы понятно, что вот оно – то направление, по которому следует работать.
Здесь же ничего подобного не прослеживалось. Оксана, работая в театре, успела насолить всем понемногу, и определенные претензии, серьезные или не очень, к ней имел почти каждый, кого ни возьми. А следовательно, не стоило и надеяться на то, что откуда-нибудь из-за поворота вдруг покажутся улики, хотя бы косвенно указывающие на какую-то конкретную личность.
Увы, из конкретного у меня на руках имелись только ботинки, испачканные свечным парафином, а свечи – это вовсе не такая уж эксклюзивная вещь, чтобы ее можно было использовать как улику. Вот если бы ботинки были измазаны… ну, не знаю… например, гуталином, тогда, пожалуй… тогда еще можно было бы сказать: «Ага, злодей! У тебя в баночке под кроватью хранится гуталин, значит, ты и есть убийца». Потому что гуталин – это вещь, не так уж часто встречающаяся в современном мире. А свечи… их везде полно. И уж тем более в нашем цехе.
Нет, плясать от улик у меня в этом деле не получится. Как же мне выйти на того, кто смазал обувь? Разве что…
Неожиданно осенившая меня идея на первый взгляд казалась абсурдной. Но, немного подумав, я решила, что в этом что-то есть. И правда, почему бы не использовать в поисках того, кто смазал обувь, саму эту обувь? В качестве наживки, так сказать. Хм… Надо подумать… Если, предположим, в частном разговоре взять, да и намекнуть, скажем, тому же Вове…
Только о чем намекнуть? О том, что у нас в декораторском цехе под столом стоят испачканные свечным парафином ботинки Оксаны? Хорош будет намек. В лучшем случае мой собеседник, услышав такой намек, примет меня за идиотку. Это, если упомянутый собеседник не окажется потенциальным убийцей. А в худшем, если он-то как раз убийцей и окажется, он просто исчезнет из поля моего зрения, не успею я еще свой намек досказать.
Нет, это не подходит. Нужно было придумать что-то другое. Но что? Что?
Чтобы стимулировать мыслительные способности, я заварила кофе и снова, очень некстати, вспомнила о Бобе, заказавшем мне расследование. Конечно, он ждет, что в качестве результата я представлю ему на блюдечке с голубой каемочкой именно убийцу, а вовсе не подтверждение версии полиции.
Воспоминания о Бобе, как правило, парализовывали мою способность к мышлению, но на этот раз именно они неожиданно и навели меня на путь истинный.
Действительно, чего это я ломаю голову, пытаясь что-нибудь придумать, когда все фишки у меня в руках. Да просто взять, да и рассказать все как есть. Не называя имен, конечно. Сказать, что вот, мол, знакомые знакомых говорили, что кое-кто хочет заказать дополнительное расследование Оксаниной смерти. А при этом и о вещественных уликах упомянуть. Придут, мол, будут искать, а у нас вон до сих пор Оксанины ботинки под столом стоят.
А что, это, пожалуй, подошло бы. Идея, конечно, не самая гениальная, но на безрыбье…
Решено, завтра же или, если уж не получится завтра, то в самое ближайшее время отлавливаю Вову и загружаю ему эту историю.
Однако этого, конечно, будет недостаточно. Даже если узнав про ботинки, он клюнет и, вопреки своей безалаберности, посчитает за лучшее от них избавиться, мне-то что это дает? Так же незаметно откроет дверь какой-нибудь отмычкой, войдет в цех, заберет ботинки, да и был таков.
Нет, для того чтобы поймать злодея, нужно подготовиться основательнее.
Я провела небольшую ревизию своих технических приспособлений и обнаружила малюсенькую видеокамеру, которая внешне выглядела как обыкновенная толстая проволока. Вот эту-то камеру мы и установим… Установим куда? Об этом нужно было по-думать.
Для начала определимся, как и с какой целью нам предстоит эту камеру использовать. Как известно, видеосъемка ни одним судом как доказательство не принимается, следовательно, записать изъятие ботинок, если таковое произойдет, а потом представить запись Бобе… Впрочем, минуточку, Боба ведь не суд. И он-то как раз, я думаю, очень даже примет съемку за доказательство.
Тогда что же – просто заснять и представить?
В принципе можно было поступить и так. Но, имея дело с таким человеком, как Боба, я в качестве первого и основного правила для себя поставила осторожность. А осторожность сейчас подсказывала мне, что подобный, чересчур уж прямолинейный способ действий здесь не подходит. Мне ведь неизвестно пока, кто на самом деле смазал ботинки и по какой причине он это сделал. А до тех пор, пока я сама во всем не разобралась, не стоит представлять какие-то там доказательства моему столь необычному клиенту.
Нет, мы поступим по-другому. Мы попытаемся взять вора с поличным. А для этого нам понадобится дистанционная передача изображения. В этом случае камера должна иметь приличный источник автономного питания, а это-то и было слабым звеном моего, в сущности, очень неплохого и во многих случаях весьма полезного устройства.
Изображение передавалось на небольшой монитор размером со спичечную коробку, и карта памяти для записи и хранения информации имела вполне приличные объемы. Но для того чтобы эту запись осуществить, требовалась энергия. В тех случаях, когда камеру можно было использовать, не отсоединяя от монитора, заряда аккумуляторов хватало дня на два-три. Но при дистанционной передаче малюсенький источник питания самой камеры позволял использовать ее всего лишь в течение нескольких часов. Поэтому тактику предстояло разрабатывать, учитывая имеющиеся технические ограничения.
Совершенно очевидно, что я не смогу сутками сидеть где-нибудь в засаде и караулить, когда клиент придет за ботинками. Следовательно, необходимо определить наиболее вероятные часы, когда он может прийти, и осуществлять наблюдение именно в это время.
В случае с Вовой это будут, скорее всего, ночные часы, а в случае с Олей – дневные. А в промежутках между наблюдениями нужно будет подзаряжать мою тощенькую помощницу.
Кроме этого, необходимо было в самое ближайшее время определиться с расположением камеры. Нужно было найти такое место, где она, во-первых, была бы незаметна, а во-вторых, ей не угрожала бы какая-нибудь опасность.
