— Все документальные свидетельства, подробно описанные результаты экспериментов, вся теоретическая база представлены в развёрнутом приложении, которое было направлено по инстанции, — говорил Сергей. — У нас тысячи метров подтвержденных записей!
— Так они что, действительно оживают?! — спросила Галушкина с детской непосредственностью, несколько удивительной для доктора медицинских наук.
— Не совсем, — ответил Сергей. — Это витализация. Имитация жизни, полученная восстановлением информационных полей погибшего объекта. Поля всех, когда-либо живших на Земле существ насыщают экосферу планеты. Теоретически можно найти информационное поле любого человека и… И витализировать его! Обновленный объект будет вести себя так же, как его живой предшественник!
— Какие будут мнения, коллеги? — спросил Президент. Он, без сомнения, уже видел все записи и, очевидно, по его запросам Ивлиев несколько раз писал подробные пояснительные записки.
— Гм, ну, раз эксперименты проверены, то я считаю, мы имеем дело с величайшим… во всяком случае, с заслуживающим внимания открытием, — веско сказал академик Суетин.
— А вы, товарищ Багава, какого мнения?
— Совершенно согласен с Юрием Карловичем!
— Кто еще согласен? — Президент обвел всех взглядом.
Ученые зашумели и принялись поднимать вверх руки, как при голосовании, и даже аплодировать. Но Президент чуть насупился, и наступила полная тишина.
— А ведь все вы многократно давали отрицательные заключения на эту разработку и затормозили ее минимум на три года? — в голосе первого лица прозвучали стальные нотки, и это было очень, очень плохим знаком. — Чем это объяснить? Недальновидностью, некомпетентностью или…
— Нет, нет, ни в коем случае не «или»! — замахал ладонями Суетин, как будто отгораживался от самой мысли, которая могла прозвучать вслед за многоточием. — Недальновидностью — может быть! Но ведь это совершенно невероятное открытие, в него даже трудно поверить!
— Почему же сейчас вы поверили? — настаивал Президент.
— Потому что Вы лично приняли участие в обсуждении! — единым выдохом прозвучал коллективный ответ. — Значит, все уже проверено, все выверено, взвешено и подтверждено!
— А без меня вы не могли разобраться? Ведь у вас целые институты, сотни ученых высочайшей квалификации.
— Не могли! Боялись совершить ошибку! — выкрикнул Суетин. — Но теперь мы все наверстаем!
— Я надеюсь! — Президент кивнул советнику.
Медленно загорелся свет, экран поднялся и скрылся за драпировкой.
Потянулась пауза.
Президент, плотно сдвинув брови, смотрел вниз в напряжённом раздумье.
Ивлиев положил пульт на подставку.
— Молодец, — сказал Президент. — Не ждал, не оглядывался на начальство, а работал, не жалея сил. Есть вопросы к Сергею Дмитриевичу?
Президент поправил часы под рукавом пиджака.
Все молчали. Было понятно: никто из членов консилиума не станет просить слова и не рискнет высказываться. По существу, работа одобрена, а значит, лезть с вопросами — все равно, что из любопытства совать голову под гильотину: «А как там, интересно, у вас внутри все устроено?» И было понятно, что вопросы и ответы будут, но только между двумя людьми: молодым феноменально одарённым и работоспособным учёным и руководителем огромной страны, который сумел сконцентрировать в своих руках всю реальную власть, стать наиболее влиятельным мировым политиком.
— А эксперименты с человеком вы проводили? — неожиданно спросил Президент.
— Нет! — Ивлиев с досадой махнул рукой. — Мы же обесточим весь квартал, соседи и так регулярно жалуются, что сидят без света… Да и бюджетного финансирования не хватит. А уж про медицинскую бюрократию я вообще не говорю!
— Мы уже упростили процедурную сторону! — быстро сказала Галушкина.
— Но вы можете провести эксперимент с человеком? — прищурился Президент.
— Конечно!
— Значит, вы готовы? Это будет полноценное оживление? — Президент слегка понизил голос, как бы подчёркивая важность вопроса. — Вы восстановите личность умершего и он будет жить дальше?
— Увы, нет, — качнул головой Ивлиев.
— Но это возможно, в принципе?
— В Евангелии такое описано, но мы пока далеки от этого, — ответил Ивлиев. — Оживлением должны заниматься несколько академических институтов и не один год. А возможно, и не один десяток лет. Но что мы уже сегодня можем утверждать — в плане мимики и моторики, в плане темперамента, восстановленный объект будет вести себя в точном соответствии с прототипом.
— То есть, восстанавливается абсолютная копия? — спросил, наконец, Президент.
— Верно. Абсолютная копия.
— Чем отличается ваш… метод от клонирования?
— Товарищ Президент, в отличие от клонирования, нам не нужен сохранный генетический материал. Ни ткани, ни кости, ни ДНК… Мы можем найти в информационных потоках земной экосферы эманацию Александра Македонского и воссоздадим его полного двойника в этом зале!
Среди ученой братии пробежало то ли оживление, то ли волнение. Очевидно они представили, как в цивилизованном зале появится грозная фигура закованного в латы вооруженного воина, привыкшего ставить на колени не только государства, но и целые континенты…
— И он сможет зарубить Юрия Карловича за то, что тот долго не выпускал его обратно в жизнь? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил Президент.
— Ой, ну почему именно меня? — слабым голосом произнес академик, доставая таблетку с пилюлями. — Я ведь не единственный, кто возражал против этой идеи… Камил, налейте воды, пожалуйста.
Суетин поспешно проглотил таблетку, запил водой, слегка облив рубашку.
— Да, Юрий Карлович прав: несправедливо возлагать вину на него одного! — кивнул Президент и повернулся к Ивлиеву. — Мог бы великий македонец зарубить всех, кого считал своими врагами?
— Ну-у… В принципе, это не исключено… С учетом господствующей в те времена ксенофобии и полном отсутствии толерантности, думаю, мало бы кто уцелел…
— А зачем нам тогда охрана? — вроде бы удивился Президент.
Силовики напряглись. Шуточный разговор незаметно съехал на рельсы их состоятельности и генералам это явно не понравилось. Да и никому другому, похоже, тоже.
Ученые начали тревожно перешептываться.
— И сколько он смог бы прожить в нашем обществе, казня и милуя по своему усмотрению?
В зале снова наступила жадная тишина.
— Македонский, как и любая другая копия не может жить сама по себе, — успокаивающе произнес Ивлиев. — Существование объекта будет зависеть от энергии, поступающей из нашего генератора. Он — центральная часть проекта, как ядерный реактор на подводной лодке, как сердце любого из нас. Любой витализированный объект навсегда связан с источником витальной силы. Генератор может находиться как угодно далеко от объекта, но он должен работать постоянно. Стоит его выключить — и объект исчезнет.
