– Это и есть твой ценный груз? – первым делом спросил Тимур. – Кто такой?
– Тип, который едва не угробил вас, челы, – сказал Зюб.
– В каком это смысле – едва не угробил?
– В непосредственном. Это псионик-нейромант, врубаешься?
– Погоди, погоди…
– Да чего годить?! – эмоционально воскликнул спир. – Это он на вас биоробота натравил. На этом месте у него наблюдательный пункт был. Сидел здесь и управлял био на расстоянии.
– Разве такое возможно? – недоверчиво спросила Алена.
– Возможно, – ответил Зюб. – На то они и нейроманты, шакалы Зоны Москвы. Телепатически подключаются к системам биороботов, и те превращаются в их рабов. Вот так.
– А как ты этого типа вычислил?
– Я и не такое могу вычислить, мадам, – сказал спир. Он явно не страдал скромностью. – Я же супердиверсант, таких в мире единицы. А может, и вовсе нет. Хотя наткнулся на него, конечно, случайно. Ну и решил проследить. Сначала и не знал, что он нейромант, думал, просто подозрительный тип. Шпион, может, чей-нибудь. А тут он и засветился, когда натравил био на вас. Я решил вмешаться.
– Почему ты так решил? – спросил Тимур. – Тебе что, делать нечего?
Мутант высокомерно вскинул голову и с апломбом изрек:
– Чел, тебе знакомо такое понятие, как гуманизм?
– Что-то слышал.
– Понятно. Значит, ни черта не знаешь. Объясняю коротко. Гуманизм – это человечность, от латинского слова humanus. Вот я и проявил гуманность к братьям по разуму.
– Братьям по разуму? – пробормотал Тимур. Мутант выражался иногда настолько заковыристо, что он начинал терять мысль.
– Ну да, братьям. Хотя вы, челы, надо заметить, порой ведете себя мерзко, особенно отдельные особи. Но… Как говорили древние – хомо хомини амикус эст. Человек человеку друг. Иногда.
– Откуда ты такое знаешь? – спросила Алена. – Ты что, где-то учился?
– Мои университеты – это жизнь, мадам. А мое суровое детство, между прочим, прошло в подвалах Ленинки. Я даже родился там. Вместо сказок мама читала нам с братом книжки по научной философии. Общественное бытие определяет сознание, слышали о таком? Ну, там, Гегель, Маркс?.. Вижу, что не слышали… Так, о чем это я?
– Ты говорил о гуманности, – подсказал Тимур. – И о братьях по разуму.
– А, ну да. Когда я увидел, что этот ушлепок натравил на вас био, в моем сердце проснулось сочувствие. И я вмешался. Ибо ничто человеческое мне не чуждо. Это по поводу оскорбительных заявлений об «обычном мутанте».
Зюб выразительно посмотрел на Тимура.
– Я не хотел тебя оскорбить, – сказал тот. – Но как-то мне не верится в «проснувшееся сочувствие». Вот так, ни с того ни с сего взял и решил нам помочь?
– Почему «ни с того ни с сего»? Я уже говорил о том, что неземная красота девушки покорила мое сердце. Как настоящий джентльмен и мачо я не мог бросить ее в беде. Что касается тебя, чел, то твое лицо напомнило мне черты моего юного друга Павла. Вот почему струны моей души невольно дрогнули. С возрастом я становлюсь сентиментальным.
Спир положил ладошку на грудь и застыл в трагической позе.
– Это когда же ты нас разглядеть успел? – Тимур чувствовал, что изворотливый мутант сочиняет на ходу, но припереть его к стенке, судя по всему, являлось трудноразрешимой задачей. – Колись, как было на самом деле, пока я за тебя всерьез не взялся.
– Не придирайся по пустякам, Тим, – сказала Алена. – Достаточно того, что я понравилась настоящему джентльмену. Чем не весомая причина? Значит, поручик, ты увидел, как био пуляет в нас дисками, и решил вмешаться?
– Истинно так, мадам.
– И вырубил этого псионика?
– Совершенно верно.
– Как же ты с ним справился? Он тебя в три раза здоровей.
– Ничего сложного, мадам. Пару приемов из джиу-джитсу, пару из карате. Мы, диверсанты, и не такое умеем.
– Да-а, силен ты, поручик, – с уважением заметила Алена. – Тим, я полагаю, пора нам допросить нейроманта. Вот кого колоть надо до посинения.
– Это верно, – согласился Тимур. – Сейчас мы с ним разберемся.
Он подошел к пленному и, схватив его за грудки, одним движением усадил около стены. После чего вытащил у него изо рта кляп и рявкнул:
– Ну что, гнида?! Убить нас хотел, псионик недоделанный?
Мужичок судорожно закашлялся, одновременно чихая и отплевываясь, из глаз его при этом потекли слезы. Наконец, с трудом восстановив дыхание, он икнул и просипел:
– Это полный беспредел. Ты чего мне в рот засунул, изверг?
– Не знаю, – с невинным видом произнес спир. – Тряпка тут какая-то валялась. А чего?
– Я чуть не задохнулся. С пленными так не поступают.
– Еще как поступают, – сказал Тимур. – Лучше бы ты сразу задохнулся, урод.
– Почему?
– Потому что я с тебя сейчас шкуру спущу. Ты зачем нас убить хотел? Признавайся, пока я нож не достал.
– Не в чем мне признаваться, – сплюнув, заявил нейромант. – Врет он все, этот спир. Он напал на меня с приятелем. Избили, связали, дрянь какую-то вонючую в рот засунули. Говорю же, беспредельщики. Да еще поклеп возводят.
– С каким приятелем он напал?
– С крыланом. Здоровенный амбал, выше тебя ростом, – нейромант кивком показал на Тимура. – Вдвоем на одного – еще бы им со мной не справиться.
Тимур вопросительно взглянул на спира. Тот с отсутствующим видом стоял в сторонке, почесывая заросшую рыжеватой шерсткой скулу.
– Эй, Зюб, – строго окликнул Тимур. – Что еще за крылан? Он правду говорит?
– Ну, есть у меня такой приятель – Каром кличут, – с неохотой признался мутант. – Да, он мне помогает. Он мой верный друг. И чего?
– Где он сейчас?
– Вон там, на многоэтажке сидит, – спир неопределенно махнул лапкой. – Ситуацию контролирует.
– А чего ты нам про него сразу не рассказал?
– Зачем? – Зюб пожал узенькими плечиками. – Лишние детали. Только время тратить.
– Понятно. – Тимур многозначительно подмигнул Алене. – У крыланов очень острое зрение. Это он сверху нас с Аленой засек, верно, Зюб?
– Ну-у… верно. Он вас обнаружил, когда вы еще около шлюзовой башни стояли. И мне сообщил.
– Каким образом?
– Телепатически.
– Так ты у нас еще и телепат, – язвительно заметил Тимур.
– Это крылан немного телепат. Он умеет настраиваться на определенную волну хозяина-оператора и слышит его команды.
– А ты его слышишь?
– Ну-у… если совсем чуть-чуть.
– Значит, ты тоже телепат, – констатировал Тимур. – Так, может, это ты на нас био натравил?
