– Мэри.
– Погоди, погоди, – вмешался старшина, игнорируя очередной щипок лесовички. – Не та ли ты Мэри, которая спасла Тимура от смерти? Это ты подстрелила капитолийца, верно?
– Верно. И тебя бы подстрелила, хомо, если бы прицелиться успела.
– Не сомневаюсь. – Латыпов нахмурился и машинально дотронулся до шлема. – Кстати говоря. Ты в меня, часом, не бронебойно-зажигательными стреляла?
– У? – Мохначка округлила глаза.
– Какие патроны, спрашиваю, у тебя были?
– Хорошие. Когда летят, как светлячки становятся. Красиво.
– Понятно, – сказал Латыпов. Только сейчас он до конца осознал, что находился в миллиметре от смерти. В миллиметре не в переносном, а в буквальном смысле. – Светлячки, значит? Ну и ну… Ладно, кто прошлое помянет… Вообще говоря, ты молодец. Я беру назад свои слова о мохнатой уродине.
– У? Зачем их брать назад? – Мэри удивленно хлопнула густыми ресницами.
– Сергей хотел сказать, что извиняется перед тобой, – вздохнув, пояснила Глаша. Ее тоже утомила беседа. Но теперь в ней появился смысл. И, возможно, серьезный. – Короче говоря, Мэри. Похоже, у нас есть общие друзья. А что это означает?
– Что? – эхом отозвалась мохначка.
– Это означает то, что мы тоже можем стать друзьями. Я не буду в тебя стрелять. Правда. Видишь? – Лесовичка демонстративно отняла от плеча приклад карабина. – Если хочешь, можешь убежать. Но мне кажется, что нам есть о чем поговорить.
Старшина неодобрительно покачал головой. Однако промолчал.
– О чем?
Мэри отступила на шаг, словно проверяя реакцию Глаши. Но та не шелохнулась, продолжая демонстрировать миролюбивые намерения. И задушевным голосом произнесла:
– Мы слышали, как ты плакала, Мэри. У тебя что-то случилось? Возможно, что-то болит?
Дикарка, настороженно косясь на Латыпова, отступила еще на шаг. Шмыгнула носом. Перевела взгляд на лесовичку. И, видимо, приняв решение, заинтересовано спросила:
– А ты умеешь лечить болезни? Ты знахарка?
– Типа того, – соврала Глаша. – Так что у тебя болит?
– Не у меня. – Лицо Мэри неожиданно скривилось, а из глаз потекли слезы. – Нави умирает. – Она всхлипнула. – Ты можешь ей помочь?
– А что с ней случилось?
– Ее ударило камнем, когда она делала «бум» для потолочников.
– Бум для потолочников?
Лесовичка вопросительно посмотрела старшину. Тот задумчиво поскреб пальцами скулу, потом пояснил:
– Тимур рассказывал, что на них напали потолочники. А их, видимо, привели и натравили капитолийцы. Но он сам толком ничего не понял. Да и рассказал мне немного – так, на ходу. Так что, что это за бум…
– Ладно, не будем вдаваться в детали, – заявила Глаша. – Показывай, где твоя Нави.
– Там, в подвале, – сказала Мэри.
– Понятно, где вы спрятались. – Глаша незаметно подмигнула Сергею. – Знаю это место. Хорошо, ты иди первой, а мы за тобой.
Подвал, куда они спустились по разбитым ступенькам, в приснопамятные времена считался полуподвалом. Просто за двести лет здание изрядно просело, и окошки под потолком засыпало землей. Латыпов ожидал, что внизу их встретит полная темнота, однако ошибся. Хотя значительная часть помещения и скрывалась во тьме, ближний от входа угол с правой стороны освещала свеча.
Она стояла на низком скособоченном столике, некогда носившем благородное определение «журнальный». За ним около стены виднелась, как первоначально показалось Сергею, куча тряпок. Но когда вся троица во главе с Мэри направилась туда, «куча» внезапно зашевелилась. Затем раздался стон и в мерцающем свете свечи проступили контуры фигуры, отдаленно напоминающей человека.
Приблизившись, Латыпов разглядел существо с крупной косматой головой, посаженной на маленькое и сутулое тело. Существо, судя по лицу, покрытому глубокими морщинами, было очень старым и уродливым. Главной его особенностью и приметой, наводившей невольную оторопь, являлись веки. Верхние – толстые, словно набухшие – полностью закрывали глазные впадины. Нижние веки, сильно деформированные, лежали на щеках, как хоботки шамов.
«Ну и страшилище, – подумал старшина. – Натуральная ведьма, как и говорил Тимур. Встречаются же такие старухи».
– Кого ты… привела, Мэри? – тихим и сиплым голосом спросило существо, даже не пытаясь приоткрыть глаза.
– Это друзья, гуру, – тихонько отозвалась мохначка.
– Друзья? Я вижу здесь… капитолийца.
Произнося слова, старуха делала частые вдохи, во время которых из ее горла доносились булькающие звуки.
– Это так, Нави. Но он друг Тима.
– Тима?.. А рядом – что за девушка?
– Она из племени лесных людей. Она знахарка. Может вылечить тебя.
– Кхе… Знахарка? Из лесных людей? Пусть подойдет ближе.
Глаша приблизилась к столику и остановилась.
– Опустись на колени, – распорядилась Нави. – И положи ладонь на столик.
Лесовичка в нерешительности посмотрела на Латыпова. Тот, поколебавшись, кивнул. Чем дольше он находился в подвале, тем больше, несмотря на убогую обстановку, проникался ощущением чего-то очень значимого. И грозного. «Рок, – мелькнуло в голове. – Эта ведьма словно рок. Тимур говорил, что она похожа на сумасшедшую. Но это не так. Он просто не понял, с кем столкнулся. Она чувствует то, что находится за гранью».
Глаша опустилась на колени и положила ладонь на край столика.
– Ближе ко мне, – распорядилась Нави. – Еще ближе. Вот так.
Наклонившись, она вытянула худую ладошку со скрюченными пальцами и накрыла ею ладонь девушки. Несколько секунд молчала, слегка шевеля нижними веками. Потом отняла руку и пробормотала:
– Ты не знахарка. Ты… ты…
Повисла тягостная пауза. Ее невпопад прервала Мэри, подсказав:
– Ее зовут Глаша. Она обманщица.
– Обманщица?
– Прости меня, гуру. Но она назвалась знахаркой. И пообещала вылечить тебя. Она обманщица, вот. Прости, что я привела…
– Помолчи, Мэри. – Старуха лишь слегка повысила голос. Но мохначка тут же оборвала свой взволнованный монолог и застыла с полуоткрытым ртом. – Привела – и ладно. Ты не виновата. Я и в самом деле… ждала гостей. Но других. Тех, кто связан со мной. Хотя… Значит, тебя зовут Глаша?
– Да, – сказала лесовичка, продолжая стоять на коленях.
– Поднимись. Как зовут твоего отца?
– Еремей. Звали Еремей. Он недавно погиб.
– Вот как? – Лицо Нави еле заметно дрогнуло. Или на нем просто мелькнула тень от колеблющегося пламени свечи. – Погиб… А где Алена? Она ведь… твоя сестра, верно?
– Да, верно, двоюродная сестра. Я не знаю, где она. Ее ищет Тимур.
