– Да уж побыл, с сентября по ноябрь, дальше ранение. Что тебя именно интересует в городе?
– Да слыхал, разрушили сильно?
– Да нет больше Сталинграда, руины одни, – бросил я и покрутил головой, в надежде найти емкость с водой. – Есть чего испить?
– Вода есть, дают, не зажимают. Как же так с городом-то вышло? – охренел мужик от услышанного.
– Если в нем война шла не один месяц, то чего ожидать-то? Немец долбил так, что дома целиком в кучу кирпича превращались.
– А новые высотки на набережной? На Пензенской?
– Да говорю же, почти ничего не осталось. Тебя какой-то конкретный дом интересует, что ли?
– Ага, я по соседству с железнодорожниками жил, слышал? Большой такой дом у них, рядом еще дома красноперых?
– Не знаю, про какой дом именно ты говоришь, но дом железнодорожников полностью разрушен. Он столько раз из рук в руки переходил, что еще удивительно, как столько простоял.
– Да, видать, серьезно вы там поработали, – задумчиво подытожил сиделец Никола.
– А сам-то чего не на фронте?
– Так я ж уголовный, – Никола протянул мне свою кисть, демонстрируя партаки.
– Мне твои заслуги ни о чем не говорят, здесь-то как очутился? Я хоть и сам не знаю, где я, но ведь это явно не тюрьма, особый отдел?
– Ага. Я с зоны дернул, в Сибири чалился, лес валил, захотел жену с дочуркой найти, когда услышал, что немец к Волге вышел. Сдернул, да вот поймали.
– Ну, это ты как-то странно к Сталинграду топал?
– Так кто же напрямки-то бегает, четыре месяца пробирался, а тут попался. Сейчас разберутся, откуда я, добавят за побег и назад.
– А к стенке не прислонят? – осторожно спросил я.
– Могут, – нехотя ответил Никола и замкнулся.
Разговор завершился. Второй мужик, что сидел возле окна, так и не произнес ни слова, пока мы с Гармонистом общались, ну и я не обращал на него внимания.
Около часа, наверное, длилось мое томление в неволе и копание в мыслях. Внезапно в отворившуюся со скрипом дверь вошел молоденький паренек, худой как жердь и в очках с приличной толщиной линз.
– Сержант Иванов кто будет? – проговорил тот довольно гнусавым, противным голосом.
– Я буду, – ответил я, вставая с нар. Кстати, опущены были, никто не заставлял поднимать.
– На выход, – встрепенулся конвоир.
– С вещами, или как?
– Пошли давай, без разговоров! – жестким, но от этого не менее противным голосом отрезал солдат.
– Пошли, – кивнул я, скорее сам себе, какие вещи, чего я спросил? Я ж пустой как барабан.
За дверью ждал еще один, почти такой же «сухарь», как и тот, что вызвал. Вели недолго, поднялись на второй этаж здания, кстати, каменного, наверное, еще дореволюционной постройки. Возле одной из дверей приказали встать лицом к стене. Меня это зацепило.
– Бойцы, я что, арестант, что ли, чего вы со мной так?
– Молчать, разговоры с задержанными запрещены. – Вот тебе и весь сказ. Задержанный, значит.
В кабинете меня ждал человек в форме работника НКВД с капитанскими звездами на погонах. Ишь ты, уже форму поменял, вроде на нашем участке фронта это было редкостью.
– Садитесь, – коротко приказал капитан вполне себе спокойно.
Пройдя к столу, сел на стоящий табурет. Капитан отошел от окна и уселся на свой стул по другую сторону большого стола.
– Гражданин Иванов, Александр Сергеевич? Сорок второй гвардейский полк?
– Да, – просто ответил я, не помню, можно ли уже по-другому отвечать.
– Вы разыскивались в связи с обвинением в неподчинении старшему командиру, попытке убийства того же командира, невыполнении приказа начальника особого отдела дивизии и побеге.
– Вы заявляете или спрашиваете? – не понял я.
– Констатирую факты, так вот, дело вообще-то закрыто уже, передано в трибунал. Рассмотрение будет назначено сегодня. Я лишь должен взять с вас показания, о том, где вы находились с момента побега из расположения и как примкнули к предателям.
– Извините, гражданин капитан, а что, в деле нет показаний моих боевых товарищей о том, что меня увели сотрудники особого отдела?
– Вы сбежали из-под стражи, у меня есть показания конвоиров, которых вы избили, перед тем как сбежать, – капитан говорил все это, не отрывая глаз от стопки листов, наверное, моего дела.
– Тогда уж не избил, а убил, так вернее будет.
– Не понял? – капитан впервые поднял глаза.
– Ну, убил я их, а также еще двоих, что им помогали, а затем уничтожил всю их банду, остатки, точнее командира и его помощника, я с собой и привез. Только вот как у вас показания появились от покойничков-то? – я говорил спокойно, без вызова, стараясь не выделываться, просто удивлялся. Хотя чуял, что получается плохо.
– Что-то я не совсем понимаю, о чем вы говорите…
– Можно я с самого начала начну, про невыполнение приказа не буду, я представляю, что там этот предатель написал. – У капитана глаза расширились. – Разрешите начать с того момента, как меня вывели из землянки конвоиры?
– Я не понял, ты сейчас представителя особого отдела как назвал? – капитан рассердился, чего я совершенно не хотел, даже тыкать начал.
– Извините, гражданин капитан, но все-таки разрешите рассказать. Ведь не зря же генерал Иволгин не дал Мосийчуку меня арестовать, или у вас и этого в деле нет? – Капитан смутился, а я понял, что он об этом эпизоде что-то знает.
– Вам было приказано явиться на допрос к девяти утра, именно начальником особого отдела тринадцатой гвардейской дивизии.
– Вот, а выкрали меня, да-да, именно выкрали, рано утром, еще темно было. Это было сделано специально, зачем, вам объяснят лучше те, кого я вам привез из немецкого тыла.
– Два полицая? Так их, наверное, уже расстреляли, вы же вместе и были…
– Товарищ капитан, немедленно прикажите доставить их к вам, это не полицаи, ОУН!
– Ты как разговариваешь? – Блин, переборщил на эмоциях.
– Извините, гражданин капитан, но все, что я знаю, лучше меня знают только эти двое. Я взял их в плен, когда меня везли к немцам. Эх, да что я вам рассказываю, если их уже приговорили, то никто не поверит, а я их для этого и приволок сюда. Как вы говорите, я был вместе с ними? А ничего, что они были связаны по рукам и ногам, а я их просто вез на телеге?
– Конвой! – крикнул капитан, а я приготовился ловить «звездюли».
Два прежних худых бойца вбежали мигом и бросились ко мне.
– Спокойно, отведите задержанного в камеру. Позже, когда вернусь, продолжим. – Особист поглядел в мою сторону, а я кивнул.
