Животные настолько хорошо умеют произвести впечатление, что только для перечисления их колористических способностей потребовалась бы толстая книга. Переливающийся, многоглазый хвост павлина настолько знаменит, что обрел переносное значение. «Какой павлин!» – говорим мы о чрезмерно щеголеватом джентльмене. Цвет настолько хорошо годится на роль безмолвного языка, что на нем объясняются почти все животные. Осьминоги меняют цвет вместе со сменой настроения. Речной окунь при испуге автоматически бледнеет. Известно, что птенец королевского пингвина, чтобы сообщить родителю о том, что голоден, клюет его в оранжевую полоску на клюве. Бабуин демонстрирует свой синий зад в ситуации сексуального контакта или подчинения. Покажите самцу малиновки пучок красных перьев, и он бросится на них. Олень, предупреждая сородичей, вскидывает белый зад, а потом бросается прочь. Но немало животных используют яркие цвета как предупреждение для окружающих. Смертельно ядовитая лягушка древолаз из дождевых лесов Амазонии щеголяет сочетанием ярко-лазурного и алого. Эта окраска издалека сообщает желающим закусить: «Не троньте меня!» Однажды, гуляя в компании, я увидела такую лягушку на бревне. Ее пестрая, словно лакированная спинка выглядела очень привлекательно, и один мужчина спонтанно потянулся к ней, но спутник успел схватить его за руку. Этой лягушке незачем убегать от врагов: она покрыта столь ядовитой слизью, что если бы человек прикоснулся к ней, а потом дотронулся до своего глаза или рта, то умер бы на месте.
Когда ваша кошка неслышно крадется в сумерках, так и хочется поверить в бабушкины сказки о том, что кошки видят в темноте. А как же, ведь у них глаза светятся! Но без света не видит ни одно животное. У кошек и других ночных животных за сетчаткой находится тапетум, тонкий слой клеток, именуемый также зеркальцем или отражательной оболочкой. Свет попадает на его зеркальную поверхность и отражается на сетчатку, что позволяет животным видеть даже при слабом освещении. Если ночью включить мощный фонарь и направить луч в лес, или в болото, или в сторону болота, или в океан, вы наверняка увидите «вспышку» красных или янтарных глаз какого-нибудь ночного создания – паука, каймана, кошки, мотылька, птицы. Даже в крошечных карих глазках морских гребешков имеется тапетум, благодаря чему моллюск даже ночью может заметить подкрадывающегося хищного родственника, моллюска-труборога. Научные эксперименты показали, что холоднокровные животные в полутьме видят лучше, чем теплокровные; поэтому у земноводных ночное зрение по большей части лучше, чем у млекопитающих. (Ученые университетов Копенгагена и Хельсинки установили, что человеку, чтобы разглядеть червяка, нужно в восемь раз больше света, чем жабе.) У кошек, как и у прочих хищников, глаза расположены на фронтальной плоскости головы; они часто бывают относительно крупными и обладают большой глубиной зрительного восприятия, что помогает им замечать и выслеживать добычу. У стрелоголового краба, яркого, похожего на паука обитателя рифов, хорошо знакомого аквалангистам, глаза расставлены так широко, что он имеет почти круговой обзор. Глубина зрительного восприятия у лошадей невелика, поскольку глаза у них расположены далеко по сторонам головы. Как и большинству животных, которыми питаются хищники, им требуется периферическое зрение, позволяющее заметить нападающего врага. (Я всегда считала, что для того, чтобы совершать прыжки через препятствия, которые в последний миг исчезают из виду, от лошадей требуется настоящая отвага.) Хищники, которым нужно высматривать добычу впереди, часто наделены вертикально расположенными зрачками, тогда как у овец, коз и многих других копытных, для которых жизненно важен широкий обзор, зрачки вытянуты по горизонтали. У глаз аллигаторов есть интересное свойство – их зрачки могут немного наклоняться по мере поворота головы: это помогает взгляду быть всегда сфокусированным на добыче. Любители побороться с аллигаторами, подрабатывающие этим у дорог, переворачивают крокодила на спину, трут ему брюхо и «усыпляют», в действительности же у него начинается сильнейшее головокружение. Крокодил, лежащий кверху брюхом, не может привести зрачки в нужное положение, и мир превращается для него в загадочную мешанину образов. У многих насекомых отражающие свет фасеточные глаза, но мало у кого они столь же красивы, как у златоглазки: на черном фоне – идеальная шестиконечная звезда, концы лучей которой переливаются голубым, далее идет зеленый, и в центре – красный.
Луговые собачки не воспринимают красного и зеленого цветов, совы полностью лишены цветного зрения (у них имеются только клетки-палочки), а муравьи совсем не видят красного. Олени, заходящие ко мне во двор, чтобы полакомиться яблоками и кустами роз, видят мир в основном в оттенках серого (как и кролики, поедающие лесную землянику на лужайке за моим домом и настолько утратившие страх, что впору хватать их за уши). На удивление много животных обладает цветным зрением, но цвета все видят по-разному. Некоторые, в отличие от нас, воспринимают и инфракрасную часть спектра, а у других глаза устроены совсем иначе (фасеточные, сложные, светящиеся в темноте, трубчатые или расположенные на концах стебельков). Все эти существа по-разному видят открывающийся им мир. Фильмы ужасов убеждают нас, что в сложном глазу мухи одно и то же изображение повторяется много раз, но современные ученые научились делать фотографии через глаз насекомых и узнали, что мухи видят единое, цельное, но сильно искривленное изображение, как если бы мы смотрели на мир через стеклянное пресс-папье. Мы считаем, что у насекомых и животных не очень хорошее зрение, но птицы могут видеть звезды, а некоторые бабочки видят ультрафиолетовую часть спектра. Пчелы способны учитывать угол падения света на их фоторецепторы и таким образом определять положение солнца на небе даже в очень пасмурную погоду. Существуют орхидеи, столь похожие на пчел, что те пытаются спариваться с цветками и переносят их пыльцу. Столь изощренный обман не удался бы, будь у пчел плохое зрение. Кинофильмы кажутся нам непрерывными, потому что в секунду перед нами сменяется порядка двадцати пяти кадров. Когда мы смотрим кино, то в действительности половину времени видим пустой экран. Остальное время там сменяются очень похожие, но чуть заметно отличающиеся одна от другой неподвижные фотографии. Глаз, едва успевая остановиться на одной из них, перескакивает на следующую, и все они воспринимаются как одна непрерывно меняющаяся картинка. Мозг старательно объединяет отдельные изображения между собой. А вот пчелы улавливают три сотни изменений изображения в секунду, и «Лоуренс Аравийский» показался бы им чередой неподвижных картин. Принято считать, что «виляющий танец» пчел – это описание пути к богатым кормом местам, где пчелам только что довелось побывать. Но ученые не так давно решили, что «виляющий танец» содержит также осязательную, обонятельную и слуховую информацию. Пчелы видят в ультрафиолетовом диапазоне, у них плохо с восприятием красного края спектра, и поэтому белый цветок кажется пчеле голубым, а красный вызывает мало интереса. Ну а мотыльки, птицы и летучие мыши, наоборот, обожают красные цветки. Простые и непритязательные для нас цветы – белые лепестки и ничего больше – могут казаться пчелам чем-то вроде рекламного щита, опоясанного неоновыми стрелками, указывающими путь к нектару. Быки не различают цветов, и поэтому ярко-красный плащ матадора вполне можно заменить на черный или оранжевый. Красный нужен лишь для зрителей, он возбуждает и предвещает скорое пролитие крови быка или человека. Быка приводит в ярость всего лишь большой предмет, загораживающий матадора, на который он и бросается.
