Бывает, что требуется не только сообщить о последних новостях, но и сохранять информацию неизменной длительное время, как маяк, помогающий животным преодолеть завесу неопределенности. Большая часть запахов держится довольно долго в неизменном виде, в то время как подмигивание вполне можно не заметить, напряжение мышц – истолковать слишком уж многозначно, а голос может пугать или восприниматься как угроза. Запах охотника предупреждает промыслового зверя или птицу об опасности, а их запах, в свою очередь, приманивает охотника. Естественно, некоторые животные научились использовать запах как средство защиты. Преследуемый скунс поднимает заднюю часть туловища и обдает нападающего немыслимо вонючей жидкостью. Запахи служат насекомым для самых разнообразных коммуникаций: они передают инструкции по гнездованию или указания, где откладывать яйца; призывают к общему сбору или «рисуют» план жилища; запахи заменяют им фанфары, приветствующие короля, или сигнал, извещающий об опасности. В дождевых лесах можно увидеть непрерывные, длинные, как веревки, процессии муравьев, которые тянутся вдоль тропы по пахучему следу, оставленному разведчиками. Со стороны кажется, что они бестолково мечутся в азарте строительства, на самом же деле они пребывают в непрерывном контакте друг с другом и постоянно обсуждают что-то жизненно важное. Самцы бабочек из семейства Данаиды порхают с цветка на цветок и собирают в карманы на задних лапках коктейль из запахов, пока не получится идеальный аромат, привлекающий самку
[20].
Детеныши кенгуру, собак и многих других млекопитающих часто рождаются слепыми, им приходится по запаху искать путь к соскам. Мать – самка морского котика, возвращаясь на берег с охоты за рыбой, проползает мимо чужих детей и безошибочно находит своего. Мать – летучая мышь, возвращаясь в гнездовую пещеру, где висят, цепляясь за стены, или вьются в воздухе миллионы таких же матерей и детенышей, добирается до своих малышей, окликая их и находя путь по запаху. На скотоводческом ранчо в Нью-Мексико я не раз видела, как теленок, обвязанный шкурой другого теленка, счастливо пасется возле коровы: животновод снимает шкуры с мертворожденных телят, заворачивает в них осиротевших, и корова, потерявшая своего детеныша, узнает запах его шкуры, у нее включается материнский инстинкт, и она кормит приемыша.
Без феромонов животные не могли бы долго жить и продолжать свой род, потому что им нечем было бы метить территорию и привлекать плодовитых самок. Но есть ли феромоны у людей? И можно ли разлить их по бутылочкам? На Манхэттене есть модницы, пользующиеся духами Pheromone по триста долларов за унцию (около 30 мл). Может быть, это и дорого, но разве сексуальная привлекательность того не стоит? Реклама косвенным образом уверяет, что эти духи, созданные на основе исследований сексуальных аттрактантов, выделяемых животными, придадут женщинам провокационности и соблазнительности и превратят доблестных мужчин в рабов страсти, живых зомби. Однако странно то, что изготовители этих духов не указывают, чьи феромоны в них содержатся. Человеческих феромонов исследователи пока не обнаружили, а вот, скажем, свиные – нашли. Картина целого поколения молодых женщин, которые гуляют по улицам, умастившись свиными феромонами, представляется странной даже для Манхэттена. Предлагаю хулиганский рецепт: выпустите на Парк-авеню стадо свиноматок. Позвольте им смешаться с толпой женщин, использующих одеколон Pheromone. И вызывайте службу спасения.
Пусть человеческие феромоны еще не обнаружены, но мы можем хотя бы использовать выделяемые секреты так же, как это делают животные. Надо попробовать собирать наши собственные испарения в разное время месяца и фасовать по флаконам. Правда, физиолог Эвери Гилберт считает, что это имело бы в основном психологический эффект. Он сообщил журналу Gentleman’s Quarterly, что «если наполнить сосуд жидкостями, которые выделяют женские половые железы во время копуляции, и поднести его гею, тот, даже если распознает запах, будет обескуражен, поскольку запах окажется вне его контекста. В этом-то и разница. Мужчины, которые покупают духи, поддаваясь на заверения рекламы, что этот компонент “заведет” женщину, наивны. Сомневаюсь, что такую реакцию может вызвать какое-нибудь химическое вещество. Но, судя по всему, не имеет значения, какой именно аромат распространяет мужчина; это может лишь служить сигналом его решительности, уверенности в себе. Хотя бы в этом рекламе можно верить. И пожалуй, именно поэтому люди и пользуются парфюмерией».
Один из коллег Гилберта, Джордж Прити, поставил эксперимент, в котором десять участниц через регулярные промежутки времени вдыхали запах пота других женщин. Через три месяца сроки менструаций у испытуемых стали совпадать со сроками у тех, чей пот использовался в эксперименте. В контрольной группе, где нюхали не пот, а алкоголь, менструальный цикл не изменился. Очевидно, что феромоны, которые переносит пот, способствуют синхронизации циклов. Поэтому у соседок по спальням или близких подруг кровотечения часто совпадают; этот феномен известен как эффект Макклинток (по имени заметившей его физиолога Марты Макклинток). Похоже, что существуют и другие эффекты. Если мужчина какое-то время связан с женщиной, волосы на его лице начинают расти быстрее, чем до того. Девочки, живущие в изоляции от мужчин (например, в закрытых школах-интернатах), достигают половой зрелости позже, чем их ровесницы, постоянно общающиеся с представителями другого пола. Матери и новорожденные младенцы распознают друг друга по запаху, поэтому некоторые врачи дают детям вдыхать материнский запах при введении наркоза перед операцией. Младенцы могут узнавать вошедшую в комнату мать по запаху, даже не видя ее. В сказке «Питер Пэн» Дж. М. Барри дети способны даже «чуять опасность» во сне. Матери школьников могут по запаху различать футболки, которые носят их дети. Отцам такие способности не присущи, но мужчины могут определять пол того, кто носил футболку. Феромоны действуют на людей. Но насколько сильно? Запускают ли феромоны у нас такую же сильную реакцию, как у кротов или бобров, или же играют столь же скромную роль в потоке сенсорных ощущений, как и обычные зрительные или слуховые данные? Если я вижу представительного мужчину с красивыми голубыми глазами, происходит ли у меня лишь «визуализация», как пренебрежительно выразился один из исследователей, или же голубые глаза восхищают меня потому, что считаются привлекательными в культуре, эпохе и контексте моей жизни? Голубые глаза, эта «младенческая голубизна», приводят на память новорожденных европеоидного типа и вызывают покровительственное чувство. Но в каких-нибудь африканских культурах голубые глаза сочтут холодными, непривлекательными и даже отвратительными.
Научная фантастика частенько пугает нас образами людей-автоматов, движимых неведомыми силами, с мыслями наподобие телефонного гудка. Могут ли феромоны незаметно подрывать наши способности к здравому мышлению и выбору? Мысль пугающая. Мы не любим терять контроль над собой, разве что намеренно – во время секса, или участия в религиозных обрядах, или употребления опьяняющих веществ, – и то лишь потому, что уверены: такая потеря управления лишь частичная или, по крайней мере, ситуацию в любой момент можно взять под контроль. Эволюция – штука сложная, подчас занимательная и настолько авантюрная, что некоторые из ее фиоритур и сольных партий вселяют в меня страх. К числу таких пугающих изысков относится, например, наша очевидная склонность к насилию в сочетании со способностью вести между собою сложные, многоплановые, но очень изощренные разговоры с помощью феромонов. Свободная воля может быть не совсем свободной, но она определенно сознательная, и все же кажется, что в ней есть некоторые натяжки. Люди – виртуозы рекламы и умеют переворачивать вверх дном почти любую тему. Если мы в чем-то действительно мастера, так это в раздвигании границ, изобретении стратегий, поисках путей для того, чтобы обойти неприкрашенную правду; в умении схватить жизнь за грудки и хорошенько потрясти. Она непременно ответит тем же, но ведь это никогда нас не останавливает.
